Леха еле держался на ногах. С облегчением выполнил команду, опустился на живот. На закрученных руках щелкают наручники, порванная щека собирает грязь, заплывающий глаз смотрит на Вована. Дружбана по щекам шлепает мент. Вован блеванул кровавой кашей, приподнял голову. Похоже, очнулся. Леха улыбнулся разбитыми губами.
Ментовский «бобик», камера, лязг решетки. Из коридора слышны нерусские голоса, громкая русская речь.
– Вы их зачем сюда привели? Нельзя их в клетку сажать! Документов нет, протокол не составишь! А то ты не знаешь. Приедет проверяющий, всех вы**ет!
– А что с ними делать? В жопу целовать? Пацанов отмудохали, одного в Семашко увезли – все ребра переломаны!
– В ФМС их вези!
– В 2 часа ночи?
– Тогда в коридоре охраняйте! Где там чучмек, который заяву хотел писать?
Изысканностью речи диалог дежурного и майора Свиридова не отличался.
Подвыпивший мужик встал, уступил половину лавки. Леха сел, покрытая синяками спина ощутила казематный холод.
Леха закрыл глаза, среди грубого мужского шума почудился Юлькин голос.
20 мая 2014 г. 09–00
Отдел полиции №13
– Как у тебя дежурство выдалось, дорогой? – в голосе Кабанова ни намека на язвительность, только блеск синих глаз выдает намерение подколоть.
– Нормально прошло. И ты не радуйся, – улыбнулся Свиридов. – Я тебе клиента подогнал. Есть возможность разбой раскрыть, хотя лично я этому разбойнику медаль за отвагу бы дал.
– Похищенное бедным раздавал?
– Один против двадцати держался.
– Слышь, баклан, нам твое признание в хер не уперлось! – Опер за столом не на много старше, но намного субтильнее Лехи.
Бураев битый час стоял у стены, набиравшие силы лучи солнца согревали ноющее тело. Жмурится не приходилось, спасали щелочки заплывших глаз.
Солнечные лучи смягчили атмосферу. Кроме окна, кабинет отличается от камеры размером и наличием мебели. Распахнулась дверь. Сквозь бойницы белковой ткани Леха наблюдает за вошедшим.
Короткостриженный мужик на полголовы ниже, со звероподобными мышцами. Мощная шея, бугры трапеции, ядра плеч, бицепсы перекатываются под рубашкой. На кабана похож.
– Что, молчит?
– Молчит. Все еще бригада из жопы не выветрилась. – Молодой опер откинулся на спинку стула. В уголовном розыске знаменитый сериал считали провокацией все независимо от возраста и стажа.
– Дай‑ка материал посмотрю. – Качок взял со стола стопку бумаги, бросил взгляд на пустой бланк с данными Бураева. Диванчик в углу пискнул под тяжестью тела, опер вполуха слушал монолог коллеги.