- Слышу, слышу. – Кирилл смотрел под
ноги, на серый, кое-где потрескавшийся асфальт. Из трещин осторожно
высовывали острые язычки зелененькие любопытные травинки, не
подозревая, что их все равно затопчут.
- Слышу, – повторил он. – Спасибо,
что рассказал. И спасибо, что дал шанс… Пава, ты настоящий друг. И
я признаюсь тебе, как другу. Я готов идти дальше. Я для этого и
пришёл. Я хочу сам прочитать эти книги, и другие, если есть. Я хочу
понять, что происходит и что делать. Ты сказал, что знаешь… нужных
людей. Сможешь меня им представить?
- Смогу… наверное, – неохотно
подтвердил Филиппов. Запал угас также быстро, как и появился.
Венечка был уже не рад, что поддался на уговоры старого друга. Он
опасался, что правдолюбец Кир с головой уйдет в революционный
кружок. И запросто этой самой головы лишится. А попавшись, потащит
за собой одного не в меру болтливого художника. Очень Венечка на
себя досадовал. Но делать нечего. Слово – не воробей.
- Так сможешь или «наверное»? –
Требовательно спросил Кирилл.
Вениамин зябко повел плечами. Солнце
ушло за тучу, и сразу подул пронзительный питерский ветер.
- Я попробую… ничего не обещаю, –
поспешно исправился он. – Но попытаюсь.
- Пава, не юли. – Кир видел его
насквозь, как всегда. – Ты же меня знаешь. Не скажешь ты, я буду
искать другими путями. Теперь я знаю, что искать.
«Ну да, и сразу напорешься на агентов
охранки. А там рано или поздно всплывет мое имя, и пиши пропало». –
Невесело подумал художник.
Филиппов и сам оказался в кружке по
большому счету случайно. Задавал сдуру неосторожные вопросы и попал
в лапы провокатора. Выручили его боевики подполья, давно следившие
за этим агентом. В результате Венечка неожиданно для себя оказался
в Марксистском кружке, а агент охранки – на дне Крюкова канала.
Художник не хотел закончить так же,
как тот агент. Но и сказать, что он, скажем, просто прихвастнул,
уже нельзя. Поздно. Кир такой, он точно начнет искать
самостоятельно. И тогда конец им обоим.
«Ладно, раз уж начал, придется
продолжать».
- Договорились. Жди моего звонка,
Кир.
Твердость, прозвучавшая в голосе
художника, убедила Кирилла лучше всяких слов.
- Спасибо, Пава. Ты настоящий
друг.
- Ты уже говорил.
Венечка посмотрел на небо. Чистую
голубизну, церелиум лазурный плюс синий кобальт, стремительно
затягивали низкие серые облака. День безнадежно испорчен.