Свадьба не состоялась.
Ее родители, чтобы избежать кривотолков и сплетен – благо, были богатые, – переехали в другой город и другой регион. Вместе с ней, конечно. Следов и писем не оставили.
А он, немного подумав, понял: изнасиловал ту, без которой жить не может. Ну, что делать… Он придумал – что. Жить-то не может. Нашел веревку, пошел в лес…
Его не сразу хватились: некому было хвататься. Сестра его еще раньше спуталась с каким-то турком и уехала. И пропала в Турции. Пошла по рукам, одни говорили. Другие – что очень удачно устроилась и российских родственников потому не вспоминает: смазать свою жизнь боится.
Потом все-таки соседи обнаружили пустую квартиру, понаблюдали за ней – ну, пустая, даже украсть нечего! И никто не приходит.
Заявили в милицию (тогда еще милиция была): пропал человек.
Стали искать – нашли: болтается и уже припахивает. Даже сильно пахнет. Сняли, увезли в морг, вскрыли… Понятно, умер от удушья – но! Побочный диагноз: сифилис, и очень запущенный!
Если кто не знает, в старые времена (советскими их называли) сифилис был диагноз криминальный. Стали искать источник. По опросам получилось, что ни с кем, кроме той девочки Нины, он сношений не имел.
Стали искать девочку Нину. Всесоюзный розыск объявили!
Нашли…
На могиле девочки Нины в далекой от описываемых событий республике написано: «Спи, наша девочка! Здесь тебя никто не потревожит…»
Приехал я как-то с приятелем в родную деревню – показать, как жил в прошлой жизни. Поставил машину в проулке, чтобы не мешать другим, идем по улицам, я ему показываю: здесь это было, здесь то, а здесь вот и до сих пор стоит, только покосилось… Никого уж из одноклассников, дружков детства и юности, в деревне не осталось: кто, как мои родители, сам помер, кто спился, кто повесился, у кого, слава Богу, все сложилось и потому они, конечно, не в деревне живут. То есть встретить знакомого совершенно невозможно, никакого риска, что разоблачат тебя, даже если соврешь.
И вдруг навстречу идет существо такое: не то баба, не то мужик, в старую телогрейку запахнутое (дело было зимой – не лютой, но все-таки сибирской), в такой же старой козьей шали на голове, из-под телогрейки – юбка, из-под юбки – валенки. Рост при этом – под два метра. А на морде – усы густые, черные, и реденькая такая, не в пример усам, бородка. Приятель аж остановился – что за чудо такое! Чудо с нами поравнялось, пристально на меня посмотрело – и вдруг поздоровалось писклявым таким голосом: