В одной из таких головокружительных игр, чтобы получше схорониться, я забралась в кусты цветущей жимолости – всегда в этой игре хочется спрятаться так, чтобы тебя не могли найти – и вдруг очутилась неожиданным образом лицом к лицу с распахнутым передо мной окном, располагавшимся низко, почти у самой земли. От неожиданности, – это было окно моего родного класса по фортепиано, – и от неизвестности, что там внутри, – я остановилась как вкопанная. С интересом заглянула внутрь – до того все было таинственно: в классе решительно не было никого, да и кто мог бы быть там, когда с занятиями было покончено, и все преподаватели, в том числе и Дина Иосифовна, находились в другом крыле школы, закрытые за толстой кожаной дверью, решая участь воспитанниц.
Не долго думая, я влезла в распахнутое окно, совсем еще не понимая зачем. Совершенно безотчетно руки сами открыли заветную тумбочку. Приоткрыв створку, снова залюбовалась заветными флакончиками: кораллового, зеленого, голубого цветов. Я смотрела не отрываясь с обожанием и страхом на огромные богатства, хранителем которых провидение назначило Дину Иосифовну, и темные леса моих желаний вдруг приоткрылись – случай, о котором можно было только мечтать и по поводу которого открыть теперь пробку флакона, чтобы упиться его густым и волнительным запахом, отдающим не то ванилью, не то ирисом и миндалем, – такой странный и прекрасный аккорд, имевший бесконечно пленяющую душу. Что заставляет нас высвобождать из темницы предмет твоего обожания? Нет ничего страшнее забвения. Чтобы красота в предмете не иссякла, нужна теплота взгляда и тепло рук, которые будут ощупывать, лелеять, ласкать и баюкать. А вот этот флакон (я давно уже положила на него глаз) – он был так похож на тыкву Золушки и обещал головокружительное путешествие в чудесный мир, в сшитую из свежих цветов романтическую историю. Страстное, истеричное желание обладать – несмотря ни на что, во что бы то ни стало – с ним ничего невозможно было поделать, с ним невозможно было бороться, и как устоять, ведь решительно никого нет в классе! Ни души! Вкушая запретный плод, нельзя избежать чувства вины и страха. То и другое, однако, бывают как вдохновение и творчество, и способствуют нашему нравственному развитию, которое, в свою очередь, делает наши души только еще тоньше и деликатнее. И хотя страх уже начинал вдруг шевелиться где-то внутри, я, убедившись, что никто не подглядывает, ухватила маленькую коробочку, спрятав ее в руке, хотела было уже вылезти через окно обратно на улицу, но передумала, – наверное, там меня уже давно искали, играя в прятки. Я приоткрыла дверь и, убедившись, что в коридорах никого нет, поднялась по лестнице в мезонин и с вожделением скупца перепрятала сокровище в свою нотную папку.