– Кто тебя обидел?
Она приподняла голову, заревела ещё громче, а потом сквозь всхлипы пожаловалась:
– Прикинь, кажется, я доигралась. Я люблю его!
– Кого? – удивилась я, искренне недоумевая, поскольку всегда была рядом с Адель и никаких признаков влюблённости не наблюдала.
– Помнишь, вчера прикалывались над парнем из четвёртого отряда в синей футболке?
«Факин шит!» – выругалась я про себя и спросила:
– Тот придурковатый лох с выпученными глазами?
– Угу. Видно, моя судьба – влюбляться в одних лохов, – и она снова уткнулась в подушку.
М-да, действительно, любовь – это игра, которая никогда не надоест. Sweeter than honey and bitter as gall, Cupid he rules us all.
* * *
Всю ночь я ломала голову, как помочь моей несчастной подруге, но заснула, так и не придумав ничего путного.
Утром после зарядки, как всегда, построение – перед тем как попарно отправиться в столовую. Строем, разумеется.
– Нале-во! – командует Людмила уверенным, хорошо поставленным голосом.
Который день уже мы игнорируем приказы: пол-отряда неохотно поворачивается – кто направо, кто налево, – другая половина будто не слышит: одни шнурки на кроссовках завязывают, другие о чём-то оживлённо беседуют. Вожатая краснеет; кажется, вот-вот взорвётся; она понимает, что это саботаж, но не хочет признавать очевидного и выглядит весьма обескураженно. Старший пионервожатый, глядя на всё это безобразие, прикалывается над Людмилой – похоже, красавец и весельчак Жора – наш союзник. Но тут из корпуса появляется Рома, идёт мимо нас быстрыми шагами, глаза под ноги, и, тихо так чертыхаясь, недовольно бубнит: «Ну чё встали? Повернулись и пошли!» – и дальше себе чешет не оборачиваясь. Уговор помогать Роме срабатывает мгновенно, делаем вид, что жутко боимся его начальственного гнева, и дружной колонной маршируем следом:
Все в «Берёзке» знают нас,
Лучше всех отряд «Техас»!
Не вижу, но чувствую, как Рома смущается и краснеет. Ничего, пусть привыкает к популярности. То ли её будет!
Наш отряд идёт вслед за четвёртым, и я наконец замечаю объект поклонения Адельки.
– Как зовут этого красавца? – спрашиваю.
– Кажется, Артур, – отвечает Адель.
«Кажется, – повторяю удивлённо и ворчу про себя: – Действительно любовь, даже имя не уточнила».
– Пирожков, что ли?
– Не думаю.
– Неужели король Артур? – пытается сыронизировать Эдита.