– Да я считаю, считаю, Катя. – улыбаясь сказал Климов.
– Честное слово? —
– Да, честное слово.
– Вот вечером ты все удивлялся, Андрей, что у нас так много твоих фотографий. А ты знаешь, как мой отец тебя обожает. Иногда мне кажется, что он любит тебя больше, чем меня. Он гордится тобой, Андрей. Вот, ты ученый-профессор, необыкновенный человек, ты сделал себе блестящую карьеру, он уверен, что тебе передалось все наше семейное воспитание. Я не мешаю ему так думать. Пускай так думает.
Уже начинался рассвет, и это было заметно по тому, что все отчетливей в воздухе стали выделяться клубы дыма и кроны деревьев. Уже запели соловьи, и доносился со стороны крик проснувшихся перепелов.
– Однако пора спать, – сказала Катя. Да и холодно все-таки. – Она взяла Климова под руку. – Спасибо, Андрюша, что приехал. У нас тут и знакомые все неинтересные, да и мало знакомых. У нас только сад, сад, сад – больше ничего. Штамб, полуштамб, – засмеялась она, – апорт, ранет, антоновка, еще в стороне – черноплодка и шиповники. Вся наша жизнь уходит в этот сад – окулировка, копулировка…. Мне даже ничего никогда не снится, кроме яблонь. Конечно, это хорошо, говорят, полезно, все на природе…, но иногда хочется и еще чего-нибудь для разнообразия. Я помню, когда ты, бывало, приезжал к нам во время каникул или просто так, то у нас в доме становилось светлее, будто бы с мебели и люстры чехлы снимали. Я была тогда девочкой и все-таки что-то понимала.
Она говорила с чувством, и Климову показалось, что в течение лета он может привязаться к этому маленькому, слабому, и многоречивому существу. У него не было своих детей, а эта девочка, вдруг, стала такая родная, близкая, как своя. Это было в их положении так возможно и естественно, они же и были родными по крови. Но эта мысль умилила его и насмешила. Он нагнулся к милому озабоченному лицу и ласково сказал, стихами, нараспев, по опереточному:
Онегин, я скрывать не стану,
безумно я люблю Татьяну….
Когда они вошли в дом, Семен Егорович уже встал. Он собрался и быстро ушел в свой сад, контролировать свою плантацию. Климов пошел к себе в комнату. В доме было 5 комнат, не считая шестой кухню, одну из них отвели ему. Прилег, но спать не хотелось. Он вспомнил разговорчивую Катю, о чем она говорила: ах, да, как он приезжал на каникулы. Да – в это время он в школе преподавал и вероятно то же самое рассказывал и ей, Кате.