Прежде всего, вытащил из буфета большой белый батон и разрезал его вдоль. Густо намазал обе половинки майонезом и уложил на одну толстые кружочки колбасы, а на вторую – ломтики сыра. Сложил все вместе и упаковал полученное сооружение в пластиковый пакет. Затем перелил суп из кастрюли в поллитровую баночку и плотно закрыл крышкой. Все это интеллигент положил в старый школьный рюкзак, с которым обычно ходил на работу. Он ему достался, когда Антоше купили новую сумку. Кружкин забрал себе старый портфель, неаккуратно кое-где зашил неподходящими по цвету нитками и стал ходить с ним на работу. Это было очень удобно, туда много чего помещалось.
Приготовленных на завтра продуктов ему показалось мало, мужчина снова полез в холодильник, схватил еще и курицу. От нее исходил божественный аромат чеснока и специй. Генрих не удержался, оторвал правую ножку и мигом ее обглодал. Лучше бы он этого не делал! Это только разожгло в нем волчий аппетит. Отломил вторую ножку и тут же сожрал, чуть не подавившись косточкой от жадности. Затем оторвал кусочек грудки и запихнул в свой огромный, прожорливый рот. Тут послышались шаги Матрены Ивановны. Старушке зачем-то понадобилось на кухню.
– Чертова перечница! Не сидится на месте старой калоше! – выругался Кружкин, завернул курицу обратно в фольгу и быстро уложил в рюкзачок, вместе с остальными припасами.
– Геночка, ты себе завтрак собираешь? – спросила старушка, ласково глядя на Генриха ясными голубыми глазами, – там, в холодильнике курочка жареная лежит, отрежь себе кусочек!
– Спасибо, Матрена Ивановна, обязательно отрежу, – фальшиво улыбаясь, ответил Генрих.
– И хлебушка возьми, не забудь! Там в буфете еще полкило печенья есть, положи себе в сумку. Сахарку отсыпь в баночку и заварки возьми, не в сухомятку же кушать! Так и желудок недолго испортить…
Генрих Валентинович так и сделал: насыпал в литровую банку сахарного песку, взял пачку «Лисмы», печенье и еще прихватил баночку яблочного джема, так на всякий случай.
Наблюдая за этими сборами можно было подумать, что Кружкин собирается не на работу в театр, который находится в пятнадцати минутах ходьбы, а как минимум, в недельное путешествие.
– Все, милая! Завтра вступаю в должность, – радостно сказал Генрих Валентинович встречая Машу в прихожей, когда она вернулась с работы. Он говорил так гордо и высокопарно, словно его назначили, по меньшей мере, министром.