– Готово, заходи первым.
Я задумался, потом сказал:
– Давай-ка хозяин, ты будешь первым, а я уж как-нибудь за тобой.
– Хорошо, – легко согласился тот и, открыв дверь, нырнул внутрь. Тут только я обратил внимание, что верхняя планка двери приоткрыта, и из нее наружу выбивается сероватый дымок. Это и называется банька по-черному, догадался я, так как печь здесь не имеет трубы и весь угар не вытягивался наружу, а оставался внутри. Почему-то, перед тем, как зайти, я почувствовал легкий мандраж: я никогда еще не парился в баньке по-черному. Хозяина не было видно минуты три-четыре, и я уже успел немного продрогнуть, когда дверь отворилась, и наружу пыхнуло облако пара. Затем из облака появилась взлохмаченная голова, и Поликарп махнул мне приглашающе:
– Ну что же ты стоишь, забирайся сюда, а то весь кайф пропустишь.
Вдохнув побольше воздуха, я шагнул внутрь и закрыл за собой дверцу. Первое впечатление было такое, что я попал прямиком в преисподнюю – здесь жар ощущался физически, он, казалось, был материален.
– Пригнись, – услышал я голос Поликарпа и тут же опустился, почти рухнул на пол, к спасительной прохладе кафельных плиток, покрытых деревянной решеткой. Я парюсь капитально с 14 лет, не менее одного раза в неделю, а по возможности и чаще, как-то раз на спор вошел в парную спорткомплекса и просидел целую минуту при температуре 160°С, если термометр не врал, а тут, признаюсь, едва не сник и первым моим желанием было тут же броситься вон, на улицу. Минуты две-три я приходил в себя, пытаясь восстановить нормальное дыхание, попутно разглядывая закопченные стены и потолок.
– В рост не становись, может быть угар, надышишься, потом будет голова болеть, – предупредил Поликарп, протягивая мне ковшик с прохладной водой. Спустя несколько минут я возопил о перерыве, и мы с Поликарпом как были голышом, так и выскочили на улицу, и адская дверь, казалось, с сожалением захлопнулась за нами. Но это был, как я теперь понимал, только первый круг ада. Бегом мы направились к калитке, ведущей к речке. Поликарп не успел еще установить лесенку в проруби, прорезанной во льду размером примерно полтора метра на полтора, как я уже окунулся в нее, причем сразу с головой. Затем вынырнул и стал отфыркиваться. Господи, сколько раз, наблюдая по телевизору, как наши советские люди то и дело окунаются в ледяную воду, рассказывая при этом, сколько месяцев и лет они для этого закалялись, я посмеивался, зная, что это не по мне, и что меня на такой подвиг не за какие коврижки не соблазнишь, не подвигнешь, а сам…