Но если это дает нам возможность более уверенно использовать сведения из разных периодов и относительно разных территорий, то перед нами остается проблема, касающаяся непосредственно первоисточников. И это понятно. Дошедшие до нас древние тексты, которые в основном были адресованы аристократии и написаны ее представителями, не отражают жизни и взглядов низов. Об этом ясно сказал древнеримский историк Аммиан Марцеллин, когда признавался в своих опасениях критики за то, что в своем трактате не упоминал о таких мелочах, как, например, причина наказаний, которым подвергались рядовые воины, или описывал крепости, не представлявшие большого военного значения: «Мелочи такого рода не согласуются с принципами исторического изложения, которое обыкновенно остается на уровне важнейших событий и не вдается в детали. Тот, кто хотел бы получить сведения обо всем подобном, пожалуй, готов подумать, что можно исчислить неделимые тела, движущиеся в пространстве, атомы, как мы (греки) называем их» (Римская история. 26.1.1).
Действительно, древнеримского или древнегреческого историка больше интересовали предметы, затрагивавшие высшие классы общества (т. е. политика и войны), их дискуссии о философии и эстетике, введении законов и контроле над их исполнением с целью сохранности общественного строя, где власть принадлежит аристократии. Ежегодно появлялось множество произведений на эти темы, столь дорогих сердцу исследователя Античности, но в них практически ничего не говорилось об интересующих нас проблемах. Условно источники наших знаний о Древнем мире можно разделить на две категории: первые создавались элитой с целью запечатлеть современную ей жизнь; а вторые давали нужные нам сведения лишь мимоходом, да и то изредка. Как правило, первые нам практически бесполезны, тогда как вторые могут представлять большую ценность. Какой-нибудь известный автор, избравший темой своего сочинения, допустим, захватнические войны древних римлян, порой мельком упоминал о незначительных вещах и событиях, которые в сочетании с другими данными помогают составить представление о простых людях. В исторических трудах, оставленных нам древними римлянами и греками, впрямую не говорится о жизни людей низших классов. Но, по крупинкам собирая драгоценные сведения, мы можем нарисовать панораму жизни незаметных римлян, хотя сам автор труда об этом и не помышлял, и дополнить ее с помощью экстраполяции и сведений, почерпнутых из множества других источников. Я долго искал определение для оставшихся незаметными представителей низов, которые являются предметом данной книги, и решил назвать их «простые, обычные люди». Это определение отделяет их от элиты и позволяет объединить самых разных людей: мужчин и женщин; довольно богатых, обладающих средним достатком и живущих за чертой бедности; рабов, вольноотпущенников и свободнорожденных, законопослушных граждан и преступников. Эти простые люди жили в обществе, где абсолютными хозяевами являлись представители небольшой группы знати, упорно державшейся за власть и допускавшей к ней лишь тех, кто обладал богатством, традициями, происхождением и влиянием. Знать выражала интересы трех классов (ordines). Высшим из них считались сенаторы – самые значимые в социальном и политическом отношении, но не всегда самые богатые. Всадники (equestrian) больше были заинтересованы в приобретении состояния, чем влияния и положения сенаторов. Деятельность людей из класса декурионов, управлявших городскими советами по всей империи, отражала сословное разделение Рима на сенаторов и всадников; обычно эти люди были беднее первых двух классов, правда, иногда местными декурионами становились и всадники. Всего в этих трех сословиях насчитывалось не более 100–200 тыс. человек (т. е. менее половины процента от населения империи в 50–60 млн человек), из которых взрослых мужчин было что-то около 40 тыс. Если учитывать, что в это время Римская империя занимала территорию приблизительно в 2,5 млн кв. миль, то на каждые 60 кв. миль в среднем приходилось по 1 взрослому мужчине из элиты. Поскольку в основном аристократия предпочитала жить в Риме, в других областях это соотношение оказывалось еще меньше. Однако эти малочисленные и широко разбросанные представители власти контролировали почти все стороны жизни империи. И хотя элита не является главным предметом настоящего исследования, нужно постоянно помнить о ее влиянии на остальные 99,5 % населения империи.