– Папа? – неуверенно позвал мальчик, выходя из спальни.
– Черт, – опять ругнулась Бренда.
Отец был высоким, тощим, и морщин у него с последней их встречи явно прибавилось. Рубец на щеке, полученный в той памятной аварии, унесшей жизнь матери, никуда не делся: перекрученный, отталкивающий шрам, уродливо меняющий свою форму всякий раз, когда отец улыбался.
– Салют, сынок! – крикнул он, когда Уош появился в дверях гостиной.
– Зачем ты приехал, Том? – вежливо, но сурово спросила Бренда, словно снежок в каменную стенку кинула. – У меня имеются, конечно, кое-какие идеи, возможно даже правильные, но хочется услышать это от тебя. Своими ушами, как говорится, услышать, как ты объяснишь свое внезапное появление.
– Прекрати, Бренда, – сказал Том, глядя теперь только на Уоша.
– Как поживаешь, пап? – спросил мальчик.
– Нормалек, – ответил тот. – Какой ты у меня уже большой да красивый! Тебе ведь теперь тринадцать, – объявил он, будто показывая, что все эти годы вел счет возрасту сына. – Небось уже и подружка имеется? Если нет, держу пари – скоро она появится.
– Нет. – Уош покраснел.
– Не хочешь связывать себя по рукам и ногам? – Смех Тома прозвучал неестественно в наступившей тишине. – Ну, у тебя вся жизнь впереди, сынок. Успеешь еще поваландаться с женщинами.
– Наверное, – ответил Уош.
– А ты, вижу, внимательно следишь за новостями, – заметила Бренда. – Раз с порога интересуешься подружками Уоша.
– Неужели нельзя, чтобы все было тихо-мирно? – улыбка Тома померкла.
– Почем мне знать? – пожала плечами Бренда. – Думаю, все идет так, как ты сам устроил. Как ты заслужил.
– Бабушка… – начал Уош.
– Я стараюсь, – тихо сказал Том.
– Ясно, стараешься. Теперь, – обрезала Бренда, – когда денежки замаячили на горизонте.
– Какие еще деньги?
– А в чем тогда, черт побери, дело? Ты несколько лет носу не казал, а тут нате вам, объявился. Немного странно, не находишь?
– Я же стараюсь, – твердо подчеркнул Том.
– Ну, бабушка! – заныл Уош.
– Держись лучше от нас подальше, Том, – продолжила Бренда. – Кстати, когда ты в последний раз к бутылке прикладывался?
– Он мой сын, – сказал Том. – Проклятье, Бренда, он же чуть не погиб!
– Верно. Твой сын чуть не погиб. Но тебя с ним не было.
– Бабушка!
Они замолчали, хотя Уош физически чувствовал жар, разливающийся в комнате, как если бы распахнули дверцу раскаленной докрасна печки. Бабушка стояла высокая и прямая. Она смотрела на отца Уоша так, словно желала ему провалиться сквозь землю.