– Но-но, кобылка! – вернул я на дорогу свою лошадку. Похоже, попытавшуюся воспользоваться моей задумчивостью и сойти с дороги к зелёной травке.
Всё-таки кто же это и зачем сопровождает меня? Судя по информации лахтиметра, мой попутчик выдал себя лишь тем ритмом движения, с каким перемещаюсь и я. Замедляется или останавливается почти вместе со мной. Или быстрее двигается чуть позже меня. Я несколько раз менял ритм движения и прибор сразу же фиксировал то же самое у какого-то объекта, находящегося в радиусе девяти-десяти метров от меня. Странная штука. Слежка? Кому она могла понадобиться в отношении простого туриста, каким я, казалось бы, вполне благополучно прикинулся?
Мягко и грациозно, с моей точки зрения, покачиваясь в конском седле, лениво поводя глазами по сторонам, я въехал в городские ворота под странно пристальными взглядами вооружённой копьями стражи, одетой словно в театральные костюмы. Это же только надо, куда и как может забросить галактического следователя-искателя или иначе – инспектора его фатум – судьба!
– Как мне проехать к отелю «Помплона»? – поинтересовался я у воротных стражей.
– Держитесь прямо и никуда не сворачивайте. Мимо «Помплоны» не промахнётесь, – послышался ответ.
Интересно, как это можно держаться прямо в совершенно кривых улицах? Однако, и в самом деле, извилистый путь с названием улица Брю, на который наставили меня стражники, привёл к внешне прилично выглядящей, небольшой гостинице.
– Сэм, прими у молодого человека лошадь, – распорядилась дородная дама почтенного возраста, стоящая на улице у дверей. Вероятно хозяйка этого постоялого двора или, по меньшей мере, старшая распорядительница, – я её потом отправлю обратно.
– Надо же, молодой человек! Это в сорокалетнем-то возрасте? – фыркнула молодая, и я даже сказал бы, весьма приятная лицом, черноволосая особа, принимая у меня твёрдой рукой лошадиный повод.
Так, понятно. Раз обслуга женская и юная, то багаж придётся таскать самому. Впрочем, не страшно. Клади у меня лишь дорожный мешок да наплечная сумка. Однако особа-то, принявшая моего лихого скакуна, сама по себе занимательная. Лет двадцать пять или двадцать шесть? Немного ростом ниже моих ста восьмидесяти, в голубых брюках в обтяжку и ковбойке по-старинному с завязанными узлом полами под угадывающейся под тканью грудью замечательной формы. Но вот глаза заставляют задуматься, настолько ли она легкомысленна, как это можно понять по первому впечатлению от внешности и речи. За весёлостью карих глаз угадывается внимательно изучающая меня глубина, говорящая о том, что обладательница их не так проста, как выглядит. В этом есть что-то настораживающее.