– Так у них полукровок так и называют – полуэльфы.
– Трепач. У него чуть не пол-уха сгорело, а ему все хаханьки, – лица Юльки Мишка не видел, потому что она как раз накладывала ему повязку, но по голосу чувствовалось, что лекарка улыбается. – Ты и на собственных похоронах шуточки шутить будешь?
– Ага! Приходи, посмеемся.
– Дурак!
– Правильно! Дед Корней так и сказал: «Одна половина бунтует, другая половина с ума сошла, остальные – в жопу раненные». Ранен я совсем в другое место, в бунте замечен не был, так что, выходит, сумасшедший.
– Хватит! – решительно заявила Юлька. – Шутки шутками, а Роська твой до горячки доигрался – в жару лежит. Ты думаешь, мать сюда на морду твою шпареную любоваться пришла? Она с Роськой сидит, а попа, дружка твоего, за волосья с крыльца стащила. Приперся! Сам одной ногой в могиле стоит и парня туда же тащит!
– Да ты что?
– То! И тетка Варвара чуть не померла. Вам, дуракам, смешно – стрелу в задницу поймала, а того не знаете, что там кровяная жила проходит. Порвать ее – смерть, нету способа такие раны лечить. Фаддей, дурень, стрелу дергал, как морковку из грядки, а стрела-то от шлема отскочила – кончик погнутый! Разворотил, когда вытаскивал, так что тётка Варвара чуть кровью не изошла. Еще бы на волосок в сторону, и все – порвал бы жилу кровяную. Правильно его твои ребята отлупили – чуть собственную жену по дури не угробил.
– Ну Варвара тоже хороша! Любопытство ее когда-нибудь угробит – вечно ей все новости раньше всех надо знать… А остальные ребята мои как?
– Про Гришу тебе уже сказали?
– Да. Царствие ему небесное, – Мишка перекрестился, Юлька даже и не подумала. – С Роськой все понятно, вернее, ничего не понятно. Как думаешь, выкарабкается?
– Не знаю, горячка от запущенной раны… хуже нет.
«Эх, пенициллину бы сюда, а так… У них же почти никаких средств для борьбы с сепсисом, а Роська еще и в депрессию впал. Совсем хреново».
– Ладно, будем надеяться, – Мишка в упор посмотрел на лекарку и отчетливо произнес, снова осеняя себя крестом, – Бог милостив.
– Помолись, помолись, – Юлька скептически покривила рот. – Только не вздумай, как Роська, сутки напролет в церкви корячиться. Возись потом с тобой.
– Не буду. Как остальные раненые?
– Яньке Бурей шею вправил, уже и не болит. У Марка плечо еще немного опухшее, правой рукой не скоро сможет свободно шевелить. Серьке палец на ноге пришлось отнять, на костылях прыгает.