Андреев посмотрел на Рыкова хмуро.
– Ты ж говорил, что там дорогу размыло, что не сунутся они туда.
– Ну местами-то проехать можно. Неужели они стазу в двух местах полезли, – пожал плечами Генка. – Может уловка какая.
– Уловка, не уловка, но ситуацию обмозговать стоит.
– Чего тут мозговать? Вы, ваш благородь, одевайтесь пока да на пост ступайте, а я в лазарет побегу, расспрошу Шубина. Ох, что же делать-то.
Рыков, не намотав портянок, сунул ноги в сапоги и, застёгивая на ходу пуговицы мундира, рванул во двор.
– Вот торопыга. Хоть бы шапку надел, – проворчал Андреев.
Спустя полчаса Лёша с Андреевым слушали спешную речь Рыкова:
– Сколько их точно, он не успел разглядеть. Говорит не меньше двенадцати повозок. Охрана при обозе – человек семь, все верхами. За Шубиным погнались, но потом отстали. Дорога действительно никудышная, поэтому медленно идут. Ты уж прости меня Никита Лукич. Но я тебя не спросясь, Ванюшку, сынка Тольки Егеря на дальнюю станицу отправил, к казачкам за помощью. А ещё Степану Воронину, ну тому, которого с пятой бригады перевели, велел коней седлать.
– Воронину? Этот-то откуда взялся? Он же в отпуску.
– Он оказывается ещё давеча возвернулся, да, похоже, малость загулял, оттого и не доложился. Поеду с ним Гнилицы, попытаемся обоз задержать, пока казачки не подоспеют.
Андреев потёр гладковыбритый подбородок. Сказал:
– До станицы сутки скакать. Пока казаки соберутся, пока явятся, эх… Шубина с вами тоже не пошлёшь – не ходячий.
– Меня возьмите, – взмолился Лёша. – Возьмите, не пожалеете. Я не подведу.
Рыков кивнул.
– Пусть парень едет. У нас теперь каждый человек на вес золота. Да и Воронина этого я не особо знаю. Смурной он какой-то.
Лёша восторженно посмотрел на Генку. Андреев покачал головой и крикнул:
– Глашка! А ну, подь сюды!
Девка, которая всё это время сидела в коридоре, влетела в кабинет, держа в руке недоеденное яблоко.
– Вот возьми, – Андреев бросил на стол связку ключей. – Запрёшь здесь всё. И смотри, чтобы никто не забрался. Бумаги тут в сейфе. Секретные. А мы, значитца, вчетвером на перехват поедем.
Глашка сунула огрызок в карман сарафана, осторожно взяла в руки связку и с тревогой в голосе спросила:
– Может напрасно вы, Никита Лукич? С вашими-то болячками? До Гнилиц-то вон сколько скакать. Вы на коня-то взобраться сумеете? Может бог с ним, с этим обозом? Не эти первые, не эти последние. Вон их сколько, через границу шастает. Поберегли бы себя.