На единственного своего работодателя, Шписа, Елагин грешить не хотел. То, что было прежде – дело прошлое. Работа такая. Все же, у капитана жена, родители старые. Кормить их надо. Демократия уже успела напугать его не на шутку. Елагин не был готов к такому. Весь его двадцатилетний советский опыт протестовал. Родная милиция поступила с ним скверно, а Лева дал работу. Ну и ладно. Теперь лучше не сомневаться.
На этой мысли Елагин увидел тех, кого ждал. Двух мужиков, направлявшихся к пивной. Один из них был Мамтеев, конюх с ипподрома. Единственная пока зацепка в поисках. Дело заключалось в том, что пропал один из двух Левиных компаньонов, по фамилии Сорока, и капитану было поручено узнать хоть что-то. У блатных никакой информации не было.
– Может, забухал, – сказал ему Лева, неприятно улыбаясь. – С кем не случается, все не святые. Может, у бабы. Но ты мне его найди.
Лева заметно опасался чего-то, капитан сразу заметил. Значит, есть основания.
Что ж, его дело маленькое. Мамтеева ему назвали знакомые ребята из отделения, работавшего по ипподрому. Про Сороку они тоже сказали, сразу. Того нашли сегодня утром, всего несколько часов назад, с удавкой на шее в кустах позади одной из рысистых конюшен. Но никаких заявлений его брат – видимо, единственный близкий родственник, с которым сразу и созвонились – писать не захотел: отказался, сославшись на полную уверенность в самоубийстве беспрерывно игравшего в тотализаторе Сороки. С другими делами, находившимися в работе в следственном отделе, это тоже не стыковалось. Выходило, что сам себе удавку затянул. И никаких вопросов. Поэтому и дело заводить не будут. Кому нужен безнадежный висяк?.. Ипподром – это место, где и покруче дела не заводили. Заключение было такое, что владелец двух процветающих оптовых складов Сорока проигрался в тотализаторе и покончил с собой. А с Мамтеевым пытались было поначалу говорить по-нормальному, потому что удавка была сыромятная, новая, из ремня, который только что привезли в конюшню, где он работал и где с утра был один, но он послал всех: ничего не видел и не знаю, и всё. Так что, единственным подозреваемым мог бы быть пока что именно он, но это в том случае, если бы завели дело об убийстве. А оно заведено не было.
Капитан удивился, как это такой богатый человек может проиграться до безвыходного положения, а потом заодно порасспросил о всяких мелочах. Отношения у него с местными следователями были хорошие, знал он их давно, поэтому на некоторые касающиеся службы вопросы ему ответили без проблем, как бы между делом. Капитан поблагодарил и отправился искать Мамтеева, предупрежденный о его неприветливом нраве.