Гниль и ржавчина семейных отношений давно разъели его душу, мысли и помыслы. И всё, вроде, было, как у всех, но жалкий плагиат его семейной жизни давно превратился в фарс, а незыблемые константы перетекли в
примитивные инстинкты. Вот и сегодня с утра, зажёвывая вчерашний перегар, гремел на кухне кастрюлями, на пару с женой обливая друг друга словесными помоями. Но они этого не замечали даже, для них это было нормой. Какое общение, такие и отношения.
– Ты су…, б…, что вчера борща не сварила? Знаешь же, что мне с утра за руль, комиссию могу х… пройти.
– А ты м… меньше с дружками в гараже зарплату пропивай, сегодня не принесёшь, х… домой пущу и вещи выкину.
Ванёк со злости хлопнул дверью и побрёл на работу, на ходу жуя лавровый лист со жвачкой.
Славка разочарованно смотрел на, колышущийся танцующими телами, зал. Ему были не интересны томные взгляды с соседнего столика размалёванных девиц, акцентированные более на его часы и перстень, чем на него самого. Он с грустью взирал на недопитый бокал вина, играющий кровавыми переливами цвета, и точно знал, что стоит только сделать пригласительный жест, и девицы тут же окажутся за его столом. Но Славке было это не интересно, да и не мог он стряхнуть с себя ту волну, что накрыла его сразу же по приходу сюда, – ему было сказочно уютно и хорошо, и он даже не мог понять, почему.
«Она бы точно не подошла, а оскорбилась от такого жеста» – почему-то подумал он.
«Пора отчаливать» – и, пересилив себя, кинув счёт и чаевые на стол, стал подыматься.
Случайно задетый им, бокал недопитого вина растекался на белой скатерти кровавой лужей.
Вероничка виновато взглянув на подружек, засобиралась домой. Пустой вечер вперемешку с непонятным и неопознанным ей чувством, как магнитом, вытягивал её из-за стола. Она встала.
Лёгкий толчок, как пуховой подушкой слегка качнул её и заставил мурашек, притаившихся под коротенькими рукавами её платья, разбежаться по всему телу, а бархатный и тихий баритон его «извините», пустил их в безумный танец.
Их взгляды встретились, и весь мир рухнул, перестал существовать для них.
Они даже не стали понимать, что говорят друг другу, да это было и неважно, – они просто чувствовали слова, а смысл им был не нужен.
Они стояли так близко, что каждая клеточка их тел ощущала другую. Их дыхания и стук сердец были в унисон, а мысли сплелись и вцепились друг в друга, как спруты. Ни время, ни пространство их не волновало. Они ничего не замечали вокруг. Будто в замедленных кадрах кино без звука, мимо них проплывали чьи-то любопытные взгляды и слова.