Одинцов поначалу даже испугался.
Неужели и, правда, он в запале драки кому-то голову проломил.
Никогда драчливостью не славился, а вот тут на тебе. Стоило угодить
в прошлое, в иной мир, вышли наружу все дурные наклонности. Но
память подсказывала, что не было этого. Никому он голову не
разбивал, да ребра не крушил. Его сразу и повязали, даже рыпнуться
не успел, и слово «мама» вякнуть.
Князь Боркич остановился напротив
камеры Сергея и уставился на него, словно купец на знатного жеребца
на торгу. Руки на животе сложил, есть чем похвастаться, да вцепился
в дорогой пояс, расшитый драгоценными камнями.
- Этот что ли? – с сомнением в голосе
произнес князь. Видно было, что он сильно разочарован. – Хиловат.
Хиловат.
- Да он вроде неказистый, но словно
волк, который в пылу ярости и медведя завалить может, - тут же
затараторил тюремщик. Упускать звонкую монету ему очень не
хотелось.
- Медведя говоришь, – задумчиво
произнес князь.
Тюремщик жадно облизнулся. Князь
славился щедростью, когда ему товар приглянется. Тут уж главное не
прогадать.
- Медведя, медведя. Смотрите, какой у
него взгляд злой. Всю ночь на стенку кидался, да прутья пытался
выломать. Еле утихомирили. Я ему в пищу снотворного подмешал. Так
он до утра и продрых.
От такого наглого вранья Серега
сначала даже дар речи потерял. А Лех Шустрик, выглядывающий из-за
спины князя и тюремщика, строил такие уморительные рожи, что
хотелось придушить его, чтобы не потешался над горем.
- Да что вы его слушаете. Он же врет
бесстыже, - вскочил с нар и подбежал к клетке Серега. – Ты смотри,
хиппи недоделанный, я ведь из клетки выберусь, и глаз тебе на
задницу натяну за такое вранье.
- Во-во, смотрите на него, какая
ярость, сущий зверь, - обрадовался реакции Сергея тюремщик.
- Да, есть у него задор в очах.
Начинаю верить в молву народную, - покачал головой князь и огладил
пятерней черную густую бороду.
- Какая молва, какой задор. Я вчера
ничего такого не делал. Сел в трактире пивка выпить, а тут эти
подкатили… - Серега отчаянно кивнул в сторону соседей сидельцев, -
да драку затеяли. Я только уворачиваться успевал. А потом вообще
под столом спрятался.
- Князь Боркич, дозволь слово
молвить, - внезапно заговорил егерь Гурт.
Князь поворотился к нему. Лицо
расплылось в широкой ухмылке.
- Ты ли это, Гнилушка? И что опять
набедокурил?