- Я тебе не машина, чтобы заводиться,
- неожиданно сказал Шустрик.
Одинцов вытаращился на него, как на
чудо света. О какой такой машине он тут говорил, если вокруг одни
мечи и глухое средневековье. Сердце забилось учащенно.
- Повтори, что ты сейчас сказал, -
попросил он, боясь, что ему все послышалось.
Но Лех его просьбу
проигнорировал.
- Так. Я теперь про тебя все
рассказывать буду. Со своей задачей ты справился. Молодец. Настал
черед и мне судьбу пытать.
Шустрик выдержал паузу и выдал:
- Вот смотрю я на тебя. И сдается
мне, что ты не просто драчун забредший. Из других краев
путешественник. Вижу, я ясно, что ты к нам, как бы не из другого
мира свалился.
От удивления Серега даже рот раскрыл,
да так и застыл.
Посередине ночи Одинцова разбудили
крики, фырканье лошадей и шум сталкивающейся стали. Он раскрыл
глаза и резко вскочил, готовый отразить любую атаку, и сразу
сообразил, что отражать ему нечего, поскольку он заперт в
арестантском фургоне. Ледяной, казавшийся уже нескончаемым дождь
помог ему быстрее разобраться в ситуации. Из сухого закутка Сергей
выскочил на мокрую половину и тут же промок.
- Чего всполошился? – недовольно
спросил его Лех, поднимаясь с пола.
- Чего это они там расшумелись?
Шустрик тут же насторожился,
прислушался к шуму снаружи и бросился к единственному окну. Серега,
не взирая на дождь, потеснил его. Вдвоем они пытались рассмотреть в
ночном мраке, что происходит. Получалось у них плохо. Были видны
только какие-то огненные точки, кружащиеся по лесу, а шум нарастал
со всех сторон. Понятное дело, что кто-то с кем-то сражался, только
вот ни черта не видно. И это злило и заставляло нервничать. Причем
не только Сергея.
Мелькнула какая-то смазанная тень и в
стену фургона вонзилась стрела. Промахнись она на пару сантиметров,
Сереге было бы уже не до побега. Он отпрянул в испуге в сторону.
Только что разминулся со смертью. И пусть теперь Танька его и
дальше «невезучим» зовет, неправда это. Тут же он вспомнил, что с
Таней они вот уже как три недели расстались, да и вряд ли увидятся
в свете последних событий. За этими мыслями и стрела, и промазавшая
смерть как-то отодвинулись на второй план. Вновь вернулось
любопытство, и он прильнул к окну, беря пример с Леха. Прилетевшая
стрела его даже не заставила моргнуть. Видно к таким делам он давно
привыкший.