- Я смотрю, вы серьезный человек,
Вацлав Георгиевич, и ни о чем не забыли, - окинул его критическим
взглядом Рюмин. – Собрались быстро, по-солдатски. У меня взгляд
опытный. Я сам Солдат.
Северянин уходил из своей комнаты с
чувством выполненного долга. Все что он мог, сделал. Он пытался
работать, открыл новое, предложил свое открытие государству,
которое использовало его, относилось к нему как к вещи, предало
его, но которое он все же любил. Теперь он чувствовал, что руки у
него развязаны. Он может действовать, как считает нужным. Он себе
не принадлежит. Теперь он ответственен за то открытие, что
совершил. Оно должно было служить на благо всему человечеству, а не
жалкой кучке кремлевских небожителей.
В коридоре коммуналки Вацлав
столкнулся лицом к лицу со стариком Никанорычем. Тот посмотрел на
него испытующе, и Северянин увидел в его глазах бланк доноса,
который старик уже мысленно составлял. Никанорыч проводил их долгим
взглядом, но можно было не сомневаться, что через минуту он уже
позвонит куда следует, и расскажет что надо.
Время шло на минуты. Скоро кольцо
вокруг него сомкнется, и тогда выхода из окружения не будет.
- Не беспокойтесь, Вацлав Георгиевич,
сейчас мы тихо выедем из города, а там дальше дело техники. Наши
люди доставят вас на границу с Финляндией и помогут ее перейти, а
там уже специальным рейсом и вы в Лондоне. Пара недель отдыха, и вы
решите, как вам быть. Я обязательно вас навещу, - тихо говорил
Рюмин, словно твердил молитву, пока они спускались по
ступенькам.
На первом этаже их уже ждали. Трое
людей в сером толклись возле почтовых ящиков. Один выдвинулся
навстречу, вынимая из кармана револьвер. Двое тут же встали по
бокам. Сомневаться не приходилось, сейчас их арестуют, и надежды на
спасение не останется.
Но Рюмин, назвавший себя Солдатом,
резко дернул правой рукой, в которой оказался пистолет, и выстрелил
первым. Затем снова, и еще раз. Серые не успели опомниться. Стрелял
Солдат метко, полностью оправдывая свое странное прозвище. Три
патрона, три смерти.
Теперь обратного пути нет. Он не
просто опальный инженер, теперь он соучастник массового
убийства.
Вацлав почувствовал, как все внутри
замерло. Последние ступеньки лестницы он преодолел автоматически,
не осознавая себя.
На улице морозный воздух привел его в
чувства. Шел мокрый снег, и колючие снежинки падали на лицо
инженера и тут же таяли.