Они первый раз увиделись после злополучного корпоратива, и
Рита всё ещё не знала, как себя вести. Щёки начали гореть, но она продолжила
смотреть в лицо начальнику и думать о том, насколько далеко позволила себе
зайти за черту служебных отношений в вечер корпоратива. Светло-серая рубашка
обтягивала широкие плечи и шла к его штормовому цвету глаз. Рита в очередной
раз поразилась контрасту между тем, как он выглядел на работе и дома, и
насколько разные чувства вызывал. Она не могла понять, какой образ притягивал
её больше: сурового босса или обычного соседского парня, готового помочь в
трудный момент. Но было в нём нечто особенное, что заставляло её то краснеть и
бледнеть, то глупо улыбаться.
— Что-то ещё, Маргарита Андреевна? — Он смотрел
строго, но в голосе прозвучали нотки иронии.
— Э-э-э, нет, — ответила она, ощущая нарастающую
волну неловкости. Нужно было что-то сказать, что-то позитивное, чтобы закончить
разговор и уйти. — У вас рубашка… — она
запнулась, — серая… — «Ой, как глупо». Рита мысленно дала себе
подзатыльник. — И мятая, — вырвалось само собой. – Вот тут. Рукава.
Она замолчала, когда поняла, что шутка не удалась. Григорий
Валерьевич тоже молчал, только большие глаза Ларисы Ивановны выпучились
сильнее, как у экзотической морской рыбы, а очки съехали на кончик носа.
— Спасибо, Маргарита Андреевна, впредь буду относиться
внимательнее к выбору одежды, — спокойно ответил он.
Рита отвела взгляд. До этого она испытывала подобный жгучий
стыд только раз в жизни, когда в седьмом классе выступала на конкурсе чтения
стихов и от волнения заикнулась, произнося фамилию автора, поэтому один из
отечественных столпов русской литературы превратился из Пушкина в Пукина.
— Я пойду… работать.
Григорий Валерьевич кивнул и повернулся к секретарю, которая
поправила очки, одёрнула болотного цвета пиджак и ждала указаний от босса, как
ждёт приказа солдат от командира.
Как только Рита оказалась в коридоре, она выдохнула, нервно
пригладила волосы и облизала пересохшие губы. И где только отдыхали её ум и
чувство юмора? Надо же было так опростоволоситься. Хорошо ещё не предложила
начальнику снять рубашку. Рита побрела к рабочему месту. За смороженную глупость
её не уволят, но и хорошее мнение о ней вряд ли сложится. Она остановилась и
расправила плечи. Какое ей дело, что подумает Григорий Валерьевич? Работает она
на совесть, в сроки укладывается, у непосредственного начальника к ней
претензий нет, а значит, нет повода переживать. Но даже от правильных и
обоснованных мыслей легче на душе не становилось.