У меня бегут мурашки по спине. Как там говорит мама Хелен?
Кажется, будто кто-то ходит по твоей могиле.
(Кто-то по-супружески решительно берет меня за руку.)
Мне зябко.
(Кто-то целует мальчика, который мне нравится.)
Я кутаю плечи в сари моей мамы. Оранжевое. Индира Ганди была тогда в таком же.
Я закрываю глаза и вижу разорванное в клочья тело премьер-министра на погребальном костре. Толпы индусов размахивают факелами и кричат сикхам: Выходите, вылезайте, все равно вам не спрятаться! Пламя, радостно пожирая человеческую плоть, как лесной пожар охватывает город, гонится за ищущими спасения людьми. Тела их вспыхивают мгновенно – есть такое редкое явление природы, когда люди возгораются изнутри. Сорванные с голов пылающие кольца ткани яркими звездами рассыпаны тут и там по мостовой. Встает красная луна – свидетельница нахлынувшего потопа.
Это велел мне бапу на прощанье. Будь наготове. Я молчала.
Если получится, сядем на поезд.
На поезд куда? В Шимлу? В Канпур? А кто сказал, что в горах на севере люди спокойнее и терпимее? Или лучше ехать на восток? А может, мы по-прежнему собираемся в Чандигарх? К родственникам, которые разговаривают друг с другом только на свадьбах. И на моей поговорят.
Перед уходом бапу попросил у меня прощения. Сказал, что неправильно было обещать меня кому-то в жены. Обещал эту ошибку исправить. Но что, если у него не получится? Что, если моя судьба бесповоротно решена? Ведь так завещала моя мама. И выкуп, поди, уже заплачен. И слишком большой позор ляжет на обе семьи, если свадьба не состоится.
Будь наготове. Собери сумку. Одну. Самую маленькую.
Я сую на дно рюкзака новые шальвар-камиз. Сверху кладу пару джинсов. Две футболки. Рубашку. Оранжевое сари маты. (Бапу не знает, что оно у меня с собой.) Я пытаюсь запихнуть и дневник, но с ним молния не застегивается. Бапу дико разозлится, но я все равно выкидываю на пол шальвар-камиз. Сари маты я надеваю на себя.
Под матрасом я нахожу немного денег. Достаю из ящика комода наши паспорта и два билета в первый класс до Чандигарха. Всё это я кладу на комод рядом с урной маты. Как приношение на алтарь.
Мне трудно поверить, что он ушел, а ее оставил здесь.
Я ложусь на кровать. И жду в одиночестве. Одиночество меня утомляет.
Запомни: ни звука. Никто не должен знать, что ты здесь.