- Двадцать пятое, ты что забыл, что
ли? – недовольно ответили мне, даже не повернув голову в мою
сторону.
- А год какой?
Водитель громко хмыкнул, а женщина,
извинившись, удостоила меня взглядом.
- Иван, никакие ухищрения тебе не
помогут, решение принято, и ты пока поживёшь в новом месте.
«Что она заладила «новое место», да
«новое место», - не понял я, - что за место такое? Вот бы ещё
помнить вчерашний разговор с ней».
Через двадцать минут поездки мы
съехали влево с дороги и поехали по небольшой грунтовке к
огороженной территории за высоким забором которой виделось
трёхэтажное прямоугольное, довольно-таки длинное здание.
Скрипнув тормозами «Волга»
остановилась, и женщина сказала водителю, что она скоро, на что он
лишь кивнул, не ответив ничего вслух.
- Идём за мной! – сказала она, выходя
из машины и дожидаясь, когда я выберусь с заднего сиденья, и надену
на себя ранец.
Идя за ней, по дорожке, выложенной
квадратными бетонными плитами, я почувствовал на себе множественные
взгляды. Подняв глаза, я увидел, как из многих окон здания на меня
смотрят дети, много детей. Сердце впервые сделало тревожный
перестук, а спина похолодела.
Мы зашли внутрь, и женщина
поздоровалась с вахтёром, рядом с которым стояло два взрослых
подростка лет по шестнадцать, которые стали осматривать меня
жадными взглядами, заставившие чувствовать себя ещё более неуютно,
особое их внимание привлёк мой рюкзак.
- Жди здесь! – женщина показала мне
на стул, когда мы прошли по гулкому длинному коридору и подошли к
двери, обитой коричневым дерматином, на которой висела синяя
табличка с золотыми буквами. Она вошла внутрь, а я поднялся на ноги
со стула и прочитал надпись:
«Директор школы-интерната №3 п.
Квиток
Свиридова И.В.»
Словно холодный душ обрушился на меня
от этой невзрачной таблички, поскольку именно с неё всегда начинал
свой рассказ о детстве мой незадачливый убийца. Она так сильно
врезалась ему в память, поскольку именно здесь его жизнь
разделилась на две половины: до этой таблички – беззаботное, пусть
и голодное детство с друзьями и после – проживание в интернате
вдали от мамы и родственников, откуда собственно и начался его путь
грабителя и убийцы.
Я ещё раз протёр маленькими кулаками
глаза, но табличка никуда не делась, а это значило, что я попал
после своей смерти там, в тело четырнадцатилетнего Ивана
Николаевича Добряшова, в тот день когда двадцать пятого августа
1964 года собственная мать привезла и отдала его в школу-интернат,
поскольку её новый ухажёр, полковник из ближайшей к посёлку
воинской части не захотел иметь чужих детей в своей семье и
поставил её перед выбором. Свадьба или сын. Женщина, чей первый муж
скончался, заснув пьяным на колхозном поле и попал под комбайн, и
кроме перспектив, найти себе в небольшом посёлке ещё одного такого
же мужчину, колебалась недолго. Роман Аркадьевич был уроженцем
Москвы, холост, красив и только чудо, что он остановил свой взгляд
на ней, а не на сотне женщин вокруг, которые увивались рядом,
только чтобы он их заметил и увёз отсюда, после окончания своего
срока назначения в местной воинской части.