- Эта «функция» у него тоже есть, - добавил Клаус, неправильно
растолковав мой интерес. Его напарник рассмеялся, и я отвернулась,
смутившись.
Так я поняла, что за эти два года ничего не изменилось. Я всё
ещё краснею, стоит при мне коснуться "взрослой" темы, хотя мне
вроде бы уже не шестнадцать. Это так чертовски обидно – мои
ровесники уже пережили всё это: влюблённость, свидания, поцелуи…
тогда как мне в оставшиеся несколько часов остаётся только
краснеть.
Жажда жизни не просто просыпается во мне - взрывается. И хотя
внешне я оставалась спокойной, мой пульс участился, а дыхание
сбилось. И бионик заметил это. Он чуть повернул голову в мою
сторону, и в этот момент стало как-то особенно тесно.
Я заметила, что стою к нему ближе всех. "Мафиози" - за его
спиной, они следили за его руками, веря, что в случае чего смогут
его моментально обезвредить. Ведь он ещё не «активирован», а значит
и вполовину не такой опасный, каким будет в дальнейшем.
Клаус продолжал болтать, но я его не слышала. Голову заполнила
преступная мысль – первая за всю жизнь. Я не могла думать ни о чём
другом.
Если бы я захотела снять эту маску, мне бы хватило
секунды.
- Хочешь его потрогать? – подначивал Клаус. – Если это твоё
последнее желание, я разрешу трогать, где захочешь, ха-ха. Меня
тоже. В качестве бонуса.
Мне пригодился бы бионик уже просто для того, чтобы
угомонить его.
Рассуждая так, я почувствовала воодушевление. Впервые за два
года.
Кира лениво велела посетителю заткнуться, и в этот момент свет в
кабине начал мигать, а потом погас совсем. Прежде чем гости успели
запаниковать, Кира объяснила, что волноваться не о чем. Мол, такая
фигня случается всякий раз при выходе на поверхность. Они это даже
неполадками не считают, ведь никто из местной охраны не боится
темноты.
Клаус не стал отвечать на издёвку, а когда в кабине снова стало
светло, он стал таким чертовски серьёзным. Он, наконец, вспомнил, с
какой целью его сюда отправили: сопровождать ценный груз. И теперь
Клаус молча таращился на него.
Мой конвой, к слову, тоже притих. Даже когда лифт остановился, и
дверь отъехала в сторону, никто из нас не пошевелился. И если
учесть каким невероятно долгим мне показался подъём, то это самое
мгновение длилось целую вечность.
Импринтинг. Запечатление.
Когда маска упала на пол между нами, я убедилась в том, что
передо мной - не человек, хотя до последнего в этом сомневалась.
Всё дело в чертах лица и его выражении… точнее, отсутствии
такового. Мужское лицо не выражало ничего, а тёмно-серые глаза
смотрели словно сквозь меня. Его зрение привыкало к свету и краскам
этого мира по-особенному: он не щурился и не моргал, но можно было
видеть, как его взгляд меняется, постепенно становясь осмысленным,
пока не достиг высшей точки осознанности. За какую-то секунду он
постиг весь смысл жизни: служить тому, кого только что увидел.
Рождённый в день моей смерти - это показалось таким символичным
тогда.