Только эта краткая биографическая
справка, всплывшая в голове, никак не могла помочь разобраться в
том, где он находится.
Последнее воспоминание, призрачное,
закованное в туман, он в ночном клубе с другом. А друг ли? Старый
приятель, коллега по прошлой работе, много вместе выпито, много
вместе прожито, да только положиться нельзя. По кабакам, да злачным
местам вместе – милое дело, а вот чтобы дело делать, да серьезные
вопросы решать, друг другу в помощь, тут тысячу раз подумать надо,
да взвесить. Звали его Федор Соколов, можно просто Федя, и ближе
этого человека у Ильи, пожалуй, никого и не было. Он легко сходился
с людьми, но также легко расставался. Всегда что-то не устраивало,
всегда видел человека насквозь, и это мешало. Люди в своей массе
любят только себя, говорят только о себе, интересуются только
собой, и даже в дружбе и любви дружат и любят исключительно с
собой. А Илью это никогда не устраивало. Но в Федоре Давыдов нашел
приятный компромисс. Вот и в тот вечер они отправились вместе
вечером в пятницу в злачное место, немного выпить, немного
потрепаться за жизнь, чуть послушать хорошую музыку, слегка
потанцевать, если будет настроение, и может быть познакомиться с
симпатичными девочками, ищущими, как и они приключения.
Илья помнил вечер смутно. Он пытался
восстановить его в памяти, но вокруг были сплошные черные дыры. Вот
он сидит за столиком и глушит виски под оглушительную танцевальную
музыку, напротив Соколов рассказывает о своих похождениях на
любовном фронте. Вот он идет на танцпол, где ему приглянулась
изящная блондинка, которая весь вечер активно строила ему глазки.
Вот он уже танцует вместе с ней, строя планы на вечер. И на этом
все. Больше он ничего не помнил.
Следующее отчетливое впечатление. Он
просыпается на жестких вонючих нарах, в кромешной черноте. Ничего
не видно, и не понятно. И самое главное страшно.
Пока не появился тюремщик, Илья успел
измерить камеру шагами, ощупать стены и пол, даже вляпаться в
грязную дырку в полу, которая явно предназначалась для туалета, и
наступить кому-то на хвост, судя по истошному визгу.
Он уже успел обо всем подумать,
перебрать все версии, выдвинуть все предположения, но то, что
оказалось в итоге, было ужаснее всех самых кошмарных его мыслей. А
ведь ему казалось, что страшнее всего это неведение. Не знать, что
происходит, и что ждет тебя впереди. Он уже не сомневался, что его
похитили, только вот зачем. Это-то и пугало.