Дозорные спорить не стали, а, заполучив нож, быстро избавились от пут.
- И что теперь? – потирая затёкшие руки, спросил старший.
- Воевода велел в ночи скрыться, - ответил Фёдор.
- Просто так уйти и за убитых товарищей не расквитаться? – горячился Степан, гневно сверкая глазами. – Как они на нас спящих напали!
- Голыми руками против такой орды воевать собрался? – старший из ратников с сомнением покачал головой.
- Прав Петрович, - пробурчал Фёдор. – Но и в словах Стёпки резон есть. Как нам без оружия по Дикому полю разгуливать? И без коней? Махом нагонют.
– Может, как ногайцы уснут, часового сымем, оружие вернём да коней прихватим, - предложил молчавший до этого здоровяк.
- Дело Потап говорит, - согласился Петрович.
- И в бой вступим! - заявил Стёпка. – А ежели чего, нам и Алексей Борисович с Горшиным помогут. Да наш воевода троих стоит! И наверняка не один он в стан врага заявился, где-то ратники его схоронились.
- Вона, как запел, - насмешливо взглянув на парня, фыркнул Фёдор. – А кто шею свернуть ему грозился?
- Глупости не городи. Нас гораздо меньше, - поддержав чернявого, Петрович остудил пыл Стёпки.
- Тогда так порешаем, - Фёдор сурово оглядел товарищей. – По-тихому добываем оружие и лошадей и, как велел Алексей Борисович, скрываемся в ночи. Пока нас хватятся мы уж далече будем. Не станут ногайцы по диким землям за нами гоняться. Другая у них ныне забота.
Договорившись пленные затихли, ожидая, когда лагерь окутает сон. Вскоре воздух наполнился мерным похрапыванием, и Петрович шепнул:
- Пора.
В тот же миг четыре тени растворились в темноте.
Стёпка ловкой лаской подкрался к часовому. Не ожидая подвоха, тот бездумно водил прутиком по траве, мечтая о чём-то о своём. Прыжок. Не успев даже охнуть, ногаец со сломанной шеей растянулся на земле, а его палаш перекочевал в руки русского. Степан ухнул совой, и неподалёку раздался похожий клёкот: то Фёдор сообщил о своём успехе.
Зарубин не спал, а, напряжённо прислушиваясь, ждал сигнала. И стоило неподалёку воскликнуть сове, как он мысленно хмыкнул: «Молодцы! Всё правильно сделали». Зарубин осторожно огляделся. Лагерь оставался всё так же спокойным, только где-то во тьме нервно зафыркали стреноженные кони. Поднявшись, Алёшка бесшумно направился на звук, а следом за ним поспешил и Иван. Выскользнувший из-за туч месяц скупо осветил округу, позволив ертаульному воеводе разглядеть суетившихся возле табуна людей. Бывшие пленные, успев вооружиться саблями и луками убитых ногайцев, резво седлали лошадей.