— Так ты с ним только из-за денег? — цедит Тимур. — Ты ведь даже не спишь с ним, Ксения! У вас даже спальни разные. За что же он тебе платит?
— Разве взрослым людям, чтобы заниматься сексом, обязательно спать ночью под одним одеялом?
Зрачки Тимура расширяются. Я тону в них, как в беспросветном болоте. Это тупик, но я не могла дать этому мальчику, перед которым открывается целая новая жизнь, ложную надежду. Зачем ему такая, как я? Чем раньше он это поймет, тем меньше ошибок совершит. Тем быстрее начнет новую жизнь.
Царапаю ногтями в последний раз кожу его головы. И убираю руку, легко отталкивая его от себя.
Он заваливается назад, но вовремя успевает поймать равновесие.
Я поднимаюсь первой. Смотрю на сервированный стол и произношу ледяным голосом:
— Ты зря стараешься, Тимур… Я давно ничего не чувствую рядом с мужчинами, но это не мешает мне исполнять супружеский долг, когда это необходимо. Наверняка, ты умеешь доставлять удовольствие женщинам… Может быть, даже лучше, чем твой отец, но, Тимур, ты был и остаешься сыном моего мужа. А еще никакой секс, даже самый хороший, не стоит того, чтобы за пятнадцать минут наслаждения потерять все, что у меня есть.
Уходи, ради Бога, уходи. Не расплескав этот шторм в темных глазах, просто уходи к нему. Скажи ему все, о чем молчишь все эти годы, и начинай строить собственную жизнь.
Но стремительный бег моего сердца обрывается, когда Тимур звериным рывком поднимается и разворачивает меня к себе, встряхивая, как куклу, которой я и так давно стала.
— Я бы удивился твоей верности, Божья Коровка, если бы не знал, что она куплена. А вот мне действительно плевать на мнение своего отца, — продолжает Тимур, — потому что всю свою жизнь я только и слышал от него, что мои увлечения дерьмо, я сам дерьмо, а единственные деньги, которые будут в моей жизни, это его наследство. И если ты трахаешься только за деньги, тогда, наверное, мне действительно лучше убраться. Я не привык за секс расплачиваться кошельком.
Он шепчет, но для меня его слова звучат так громко, как если бы он говорил в громкоговоритель:
— Скажи ты хоть слово, дай мне хоть каплю надежды, я бы сбросил весь этот гребанный фарфор со стола и разложил бы тебя прямо поверх него. Посреди этой столовой, где мы только что ужинали, слышишь? Я бы довел тебя до оргазма ртом, а потом уложил на живот и оттрахал так, что тебя слышал бы каждый слуга в этом доме. И уж точно услышал бы мой отец. Ты бы кончала подо мной до тех пор, пока не рухнула бы на колени, чтобы позволить мне кончить тебе в рот.