— Не в деньгах счастье, — ляпнул я.
И она остановилась.
— Да чего ты? Ешь мороженое, раз тебе вкусно. Я ничего такого не имел в виду.
— Ага, так я тебе и поверю… — с тяжелом вздохом отозвалась она. Провела задумчиво языком по вафельному стаканчику, слизывая белую каплю. — Твой отец не знает, что я тут. А я… Не смогла не приехать. Даже после всего.
— Мне жаль, что так простились. Прости за то, что я такой придурок.
Извиняться стало, похоже, грустной традицией. Наши встречи не кончались иначе.
Божья Коровка откинула единственную упавшую на лоб прядку.
— Неважно, — отозвалась она. — Я забыла и ты забудь. Тимур, я тогда не успела сказать, поэтому скажу сейчас — ты все делаешь правильно. Поэтому и приехала. Вот это курсы, — она достала из сумочки какой-то клочок бумаги, похожий на оплаченный чек. — Все оплачено на твое имя. Занятия уже начались, но я им клятвенно обещала, что ты нагонишь. И что немаловажно, с этим ты можешь и работать, и учиться одновременно.
Смотрю на чудо в своих руках и не верю своим глазам.
— Как мне отблагодарить тебя?
— Ты уже отблагодарил. Угостил меня мороженым.
Она доела стаканчик и поднялась со скамьи.
— Не могу задерживаться, так что… Наверное пойду.
— Стой. Стой, Божья Коровка. Не беги.
— Тимур!…
— Ксения Михайловна! — с чувством произнес я. — Я еще не выразил вам своей благодарности.
— Я ошиблась адресом? Это театральный интернат? Нет? Так какого черта ты разыгрываешь спектакль, Тимур? Просто дай мне уйти. Мне пора. Пора…
— Пора вернуться к жизни, которую ты ненавидишь.
— Руку убери.
— Не хочу.
— У меня липкие руки после мороженого.
— Да плевать, Ксень. Просто возьми меня за руку. И пройдись со мной кружок вокруг памятника.
— Что? Ты рехнулся? А если кто увидит?
— А никого и нет. Уроки уже идут. Оглянись.
И действительно, только ветер шумел в ветках деревьев.
— Тимур, — тяжело и как-то умоляюще вздохнула она. — Просто отпусти меня.
— Не могу. Ты здесь. А я так давно тебя не видел. Два круга, Ксень. Это не займет много времени. Хотя за такое вкусное мороженое я мог требовать и три.
Она улыбнулась. Широко, ослепительно, так что перед глазами зайчики поскакали, а в груди снова стало слишком тесно. Сердце опять стало раза в два больше, так что с каждым ударом царапало ребра.
— Когда ты гуляла вот так в последний раз?