Видя такое демонстративное неповиновение,
мужчина вдруг громко расхохотался,
запрокидывая назад голову. Казалось,
его не только совершенно не разозлило
её нарочито неуважительное отношение,
а даже, напротив, подняло настроение.
Ей неожиданно до ужаса захотелось
стукнуть его чем-нибудь тяжёлым, чтобы
прервать это безудержное веселье и
привести в себя. Ей никак не удавалось
понять, как можно быть настолько циничным
и смеяться над беспомощным человеком
в подобной ситуации.
— Знаешь, а ты нравишься мне всё больше
и больше, — утирая глаза от выступивших
слёз, пробормотал он. — Пожалуй, дам
тебе ещё три дня, а после... Думаю, ты и
сама понимаешь, что будет после.
Для неё это стало последней каплей.
Девушка резко повернулась к нему спиной,
откровенно показывая, что ей неприятно
их общение, и на миг прикрыла глаза,
слушая постепенно затихающий смех. Она
порывисто склонилась к телу и судорожно
сглотнула.
— Что мне теперь делать? — сорвался с
губ исступлённый шёпот. — Всего три
дня... У меня осталось лишь три дня
свободы. — Страх медленно заковывал её
в ледяные кандалы безысходности. — Как
мне вернуться? Как снова стать человеком,
а не полупрозрачной сущностью?
Девушка впилась полным отчаянной надежды
взглядом в своё тело, но на бледном
безучастном лице не отразилось ни одной
эмоции. Безмятежно лежащие на щеках
длинные тёмные ресницы ни на мгновение
не дрогнули, продолжая скрывать синь
глаз.
— Мы должны стать одним целым, как
прежде, — обречённо воскликнула она. —
Иначе случится что-то плохое... Я чувствую
это.
Девушка пылко склонилась к собственному
телу и уткнулась в него головой, прерывисто
всхлипывая. Она порывисто обняла его
прозрачными руками и крепко прижалась.
Но оно, словно отвергая, равнодушно
продолжало лежать, не подавая никаких
признаков жизни.
Ей не на кого было надеяться, но осознание,
что, по сути, никто больше не переживал
за неё, не находился рядом, — и вовсе
сковало все члены холодом одиночества.
Даже несмотря на то, что сейчас она
являлась лишь бестелесным духом, каждая
её частичка ощущала зябкость происходящего.
Тоскливая пустота разлилась по комнате
и соединилась с угрюмой тишиной,
обволакивая помещение. Это делало
пребывание в палате невыносимым. Оно
словно лишало последнего глотка воздуха
и заставляло задыхаться от безысходности.