Нормальной дороги
здесь не было, как, впрочем, и в других местах, для них нужно чтобы
кто-то регулярно по тем направлениям шастал. Но некое подобие
тропинки все же имелось, причем, если идти не по ней, то, не зная,
легко проскочить мимо, небольшой пригорок надежно укрывает от
взглядов сразу два весьма интересных места.
Большая, метров сорок
в диаметре, площадка, частично скрытая густым и высоким кустарником
и пригорком, упирается в скалу. А в этой скале имеется шахта с
очень ценным ресурсом – кристаллами. Тропинка, огибая площадку,
устремляется влево, к месту где скалы расступаются и начинается
перевал. Ну, это я так думаю, что там, на другой его стороне
выяснить не удалось, Завеса надежно перекрывает путь и откроется
только по истечении обучающего срока.
Прохор остановил
лошадь метров за десять до площадки. Как бы ни бахвалился мужик, а
все же ему страшно. Я его вполне понимаю, мне бы тоже было страшно
умирать навсегда. А обитатель этого чудного местечка, стерегущий
мою! – шахту, запросто может отправить на тот свет любого, кто ему
не понравится. А не нравятся ему вообще все.
Подхватив
десятилитровый бочонок, и не забыв кувшин, оставил Прохора,
немедленно отогнавшего телегу в тенек, к деревьям. Не пешком же мне
возвращаться, пусть ждет. А сам я направился к типу, развалившемуся
недалеко от входа в шахту и без заметного воодушевления,
пялившегося на мою персону.
- Здоров Дядя Степа! –
злорадно поприветствовал я титана, ожидаемо скривившегося на
обращение.
- Я говорил тебе не
называть меня этой кличкой! – раздраженно выплюнул тот в ответ.
- Ну, ты ведь мне свое
имя назвать отказался, - в который раз повторил я отмазку.
- Мое имя не для твоих
ушей, карлик! Хватит с тебя и того, что я вообще согласился
разговаривать. О чем начинаю уже сожалеть, - презрительно ответил
титан. Продолжая, между прочим, сидеть в присутствии правителя
пусть и маленького, зато независимого государства. Невежа, одним
словом.
- И поэтому я буду
называть тебя так, как мне удобно, - ухмыльнулся я. – Если хочешь,
могу заменить на «Эй, ты!».
Титан уставился на
меня исподлобья очень уж недобрым взглядом, явно примериваясь, с
какой конечности начинать разрывать меня на части. Но, промолчал,
решил не унижаться выбором между обращением хамским и
издевательским. А для успокоения нервов у меня с собой было верное
средство.