Три года она видела его исключительно на фото и изредка по
видеосвязи, поэтому, увидев его вживую, в первый момент
растерялась. Он перерос Димку, а еще стал таким красивым, что у
Ляльки от взгляда на него начинала кружиться голова. Димка
нервничал и на каждое ее движение вопил, что ей нужно лежать, а
Лялька думала, что ее брат все-таки ничего не понимает в девушках.
Да она бы и под дулом пистолета не встала с кровати, потому что на
ней была идиотская больничная рубашка.
Ромкины глаза в искусственном освещении палаты казались совсем
зелеными. А еще никакая видеосвязь не могла бы передать то, как он
пахнет. Димка суетился, без конца передвигал с места на место вазу
с цветами, пытался шутить и всячески дергался. Ромка был спокойным
и улыбался. А у Ляльки щемило сердце. Она ведь просто хотела его
попугать. Она совсем не хотела, чтобы он пострадал, когда
вытаскивал ее из горящей машины. Теперь же она еле сдерживала
слезы, глядя на его забинтованные кисти и заклеенную переносицу. И
плевать было на то, что лечащий врач списывал плаксивость на
сотрясение. Голова у нее болела вполне терпимо. Плакать хотелось от
страха, что его могло не стать в той аварии. И Димки могло не
стать. И как же жить после этого?
Лялька мечтала, чтобы Ромка говорил, но тот, то ли из-за
присутствия Димки, то ли по какой-то другой причине, большей частью
молчал, лишь улыбался. А ей так хотелось слушать его голос, не
искаженный динамиками. Сама она тоже молчала, потому что на нее
напала какая-то нелепая, сковывающая неловкость. Казалось, любое
неосторожное слово что-то разрушит, сотрет его улыбку. К концу
проведенной в больнице недели, в течение которой они с Димкой
приходили каждый день, она разрывалась между желанием видеть Ромку
и вернуться к привычному общению по телефону. Потому что по
телефону говорить было нестрашно. По телефону у него не было шанса
увидеть, что она краснеет или, зажав рот, чтобы он не услышал ее
писка, прыгает от радости по комнате.
На выписку Ромка не приехал. Ее забирали Димка и Сергей, и у
Ляльки испортилось настроение. Она наорала на Димку за какую-то
тупую фразу, а потом позвонил Ромка, спросил, как у нее дела, и в
ее никчемном мире снова взошло солнце. Как бы пафосно это ни
звучало.
Они разговаривали почти двадцать минут. Димка то и дело
оборачивался к ней с переднего сиденья, и Лялька, не выдержав,
сказала Ромке, что, кажется, Димка ревнует. Только она не понимает,
кого к кому.