Приказывать не
пришлось, сами расступились, давая пройти. Не обращая на них больше
внимания, двинулся к таверне, и без того уже на спор этот уйму
времени потратил. А что немного жестче получилось, чем хотел, так
ничего, переживут.
Названные сэром
Мартином риски, я обдумал в первую очередь. Не знаю что произойдет
через пять суток, обозначенных Зоргом как крайний срок, но если я
все же решу вмешаться в конфликт – на чьей бы то ни было стороне –
нам однозначно понадобится люфт по времени. Просто чтобы успеть
доставить войска в нужное место. До того же змея всадникам придется
добираться почти двое суток от Ближнего перевала и это без учета
времени на сбор и подготовку. Бор находится лишь немногим ближе, но
при этом речного транспорта, в нужном количестве просто нет. Так
что даже стой сейчас галера прямо у пирса, я все равно отправился
бы на дирижабле, это минимум вчетверо быстрее.
Брать же с собой того
же сэра Кристиана я просто боюсь. Против медведя, если тот вдруг
взбесится, рыцарь мне ничем не поможет, тупо сдохнет безо всякой
пользы. Хоть и маловероятен такой вариант, но учитывать все равно
приходится. То же самое и в случае если в долине окажется кто-то
еще, агрессивный – как бы оно ни было неприятно, прикончить себя
чтобы не попасть в плен я наверняка успею, но если рядом будет
орденец… понятно, в общем.
При взгляде сверху,
долина напоминала гигантскую, овальную чашу, надколотую с одного
края – выход к реке. Выстланная многоцветным одеялом трав и цветов,
с плавными складками предгорий и редкими вкраплениями деревьев.
Очень красиво и как-то по-домашнему уютно.
Дирижабль сделал
несколько кругов, давая возможность тщательно осмотреть местность,
оставаясь в недосягаемости для возможных чужаков. Прятаться здесь,
по сути, было и негде, разве что небольшой, десяток-полтора бойцов,
группе, но на меня одного хватит и их, так что смотрел
внимательно.
Памятный холм, с
уничтоженным Алтарем, нынче радовал глаз совершенной пустотой.
Специально отправлял сюда церковников, освящать землю и рабочих,
чтобы избавиться от остатков мерзости. Раздолбанные в хлам
каменюки, не представляющие по заверениям священников уже никакой
угрозы, тем не менее, все равно утопили в реке, равномерно раскидав
на большом расстоянии. А после еще и хижину темного жреца раскатали
по бревнышку и сожгли на хрен… Говорил ведь уже, что
злопамятный.