– Всё правильно, – мягко сказала
матушка, пряча платок в карман плаща. – Погрусти –
светло, добро. И если ты и
напитаешься силой рек, то они доброе твоё начало усилят, а не злое
и мстительное. Погрусти, сынок. Поплачь с осенним дождём – теперь
можно, никто не увидит. И простись. По-хорошему простись, с
благодарностью за всё, чем тебя одарила жизнь. Думаю, её, – и она
свернула платок, – найдут быстро. Поэтому если ты захочешь что-то
кому-то передать, я всё для тебя сделаю. Решайся. И идём.
– Куда? – шмыгнул носом Дьёр.
– Обратно, – матушка Шанэ достала из
другого кармана знакомый мешочек и велела: – Нарэ, Надэ, домой!
Псы исчезли в пыльном вихре. Матушка
завязала мешочек, расправила складки плаща и отправилась к
причалу.
Парень последовал за ней,
удивляясь:
– Твой плащ даже не
намокает? Вообще?..
– У южан много разного колдовства, –
улыбнулась она. – Да и у вас тоже.
Недавний сварливый лодочник, как и
предрекала матушка, ждал у причала. Он зачем-то попытался
замаскироваться под незнакомца, сменив один плащ на другой (но
почти такой же), светлый парус на синий, а грубый голос на
льстивый, но, конечно, никого не обманул.
– Первый остров, любезный, –
попросила матушка Шанэ, доставая из очередного кармана мешочек с
монетами. – Третий причал.
– А что там? – шёпотом
полюбопытствовал Дьёр.
– Сыскное ведомство, – ещё тише
ответила матушка. – У первого причала. А рядом с третьим живёт
глава сыскного отдела убийств.
– Так ведь ночь же... – удивился
парень.
– Мастер Рьен всегда на страже, –
улыбнулась она, устаиваясь в гнезде из одеял.
***
***
Глава сыскного отдела убийств
любовался огнём сквозь узкую рюмку с зеленоватой настойкой. Его
отец в своё время был известным кулинаром, но больше мясных пирогов
и супов обожал готовить настойки, что его и сгубило. Ибо потреблять
тоже любил. И прибрала его однажды Мелкая в крайне непотребном
состоянии, и оставил он после себя троих пацанов сиротами,
безутешную вдову, полный настоек погреб и три толстые книги
рецептов.
Старший сын унаследовал семейную
обеденную и отцовскую любовь к мясным пирогам. Средний – просто
любовь к готовке и открыл закусочную. А младший готовить не любил и
потому спрятался от отцовской слабости в сыскном деле, дослужился
до главы отдела убийств и крайне редко, лишь в беспокойное время и
только перед сном, позволял себе ровно семь капель. И хотя спустя
несколько лет понял, что гиблый отцовский гнус его не коснулся,
семь капель стали традицией.