И вот на расчищенный танцпол вынесли три длинноногих барных стула из красного дерева, и все взгляды устремились в центр зала. Право выступать первыми выпало трио из бухгалтерии, в состав которого входили Розалинда и её молчаливая подруга, а также тридцатилетний мужчина по имени Барри Томпсон. Он был высок и весел, хоть в его слегка дёрганых движениях и читалось что-то от марионетки с перепутавшимися нитками, никакой антипатии он не вызвал, тем более ему вполне шёл костюм старого фасона с широкими брюками. Он был вооружен крупным кофром, обтянутым чёрной кожей. Покуда дамы занимали места на высоченных стульях, мужчина открыл кофр и нежно извлёк на свет красивую акустическую гитару, внимательно оглядел её, после чего лёгко запрыгнул на оставшийся ему центральный стул. Музыка из колонок поутихла, Барри сверкнул белозубой улыбкой и коснулся струн.
Играл он действительно хорошо, а мелодия показалась мне смутно знакомой. Полностью же мои сомнения улетучились, когда запели мумии неожиданно нежными и в то же время сильными голосами. «Вот кто бы мог подумать!» – я удивлённо смотрела на Розалинду, закрывшую глаза, и, кажется, полностью отдавшуюся пению, – «всегда знала, что не бывает бесталанных женщин, но кто знал, что она настолько хороша». Я так и не сумела вспомнить названии песни, зато в памяти всплыли картины детства: чаепития с бабушкой и её старые пластинки с музыкой. Эта старенькая любовная баллада явно была в коллекции бабули.
Когда дамы допели, а последняя нота растворилась в воздухе, зал взорвался аплодисментами. Снова зазвучала музыка из колонок, и волшебство, навеянное старой песней, быстро отпустило толпу. Розалинда спустилась со стула и проследовала за своим бокалом, отставленным на время выступления на столе возле нас.
– Ну как оно? – слегка заносчиво поинтересовалась она у нашей компании.
– Великолепно! – ответил Тони и, пожалуй, с ним были согласны все. – Где вы научились так петь?
– Ох, дорогой, у меня была долгая жизнь, благодарю за комплимент, – взяв свой бокал, она вставила словесную шпильку. – Ну что ж, посмотрим, что выйдет у вас с вашим бурлеском.
Колкость явно предназначалась Слуни, молчаливо стоящему в стороне. После чего Розалинда поздравительно подняла бокал, улыбнулась и отчалила.
Вечер набирал обороты, ряды бутылок вина, шерри и бурбона в баре мелели, и сообразно количеству выпитого народ веселел. Раз в полчаса танцпол клуба становился центром всеобщего внимания, музыка на время затихала, и новый отдел выходил в центр зала. Всё это неприятно напоминало арену цирка во время выступления дрессировщика, вот только в этом стеклянном цирке в самом сердце каменного яблока не было песка и слонов… Да и звери в забавных нарядах выступали без дрессировщика, он спокойно стоял на балконе. Дэвид Бригс, облачённый в синий костюм со стальным отливом, расслаблено взирал вниз на своих подопечных, небрежно поигрывая стаканом с виски, зажатым в его крупных, поросших седым ворсом волос, лапах. Во взгляде его чувствовалось довольство и лёгкий интерес, он просто таки излучал удовлетворенность своей властью, тем, что сотрудники мнутся, как пластилин, под пальцами его воли.