«А ты, значит, пуп земли, - меряя зазнавшегося мальчишку взглядом, с усмешкой подумал Акула. - Развалился, повис на стуле, как смятая рванина, на Вику вон лапы свои свесил, - американец небрежно обнимал девушку за плечи, словно уже давно был с ней закадычным другом, - и чем-то еще недоволен?»
Кажется, до возвращения Лассе и Леры неугомонный Фред рассказывал - хвастался, - то ли своими - отцовскими, - владениями, то ли расписывал свою ловкость и силу во всех красках.
- Что в офисе сидеть, - разглагольствовал он, демонстрируя невозмутимому внимательному Лосю свою пятерню, с натруженной ладонью, с огрубевшими пятнами старых мозолей на длинных растопыренных пальцах. - Это разве занятие для настоящего мужчины? Да, может, я и не заканчивал университетов в Европе, но зато на своей земле я не пропаду, всегда заработаю себе на кусок хлеба.
Лассе мельком глянул на Леру; та сидела напряженная, с подчеркнуто холодным выражением на лице. Перспектива быть запертой на ранчо - вот в этом шелковом платье, в золоченых босоножках, - ей совсем не улыбалась, и все похвальбы жениха ей были неприятны. А он видел, что ее не прельщает простая сельская жизнь; не такой уж он был дурак, этот Фред. Он не мог не понимать, что то, чем он так яростно гордится, Лере совсем не нужно. Но из упрямства и какого-то садистского желания поломать, подчинить себе, он навязчиво повторял раз за разом о том, что тот мир, где он проведет свою жизнь, и его семья - тоже, - и Лера делалась все напряженней, как туго натянутая струна.
- Образование, - веско заметил Лассе, небрежно пригубив бокал с водой, - дает возможности получить что-то больше того, что уже имеешь.
- Больше, - презрительно зафыркал Фред, мотая рыжеволосой головой. - Куда больше?
- Самолет, например, - огрызнулась Анька. Ее похвальба американца достала до печенок, и она призывно посматривала на мужа, моля заткнуть расхваставшегося гостя. Но Лось остался глух к ее умоляющим взглядам, а американец снова презрительно зафыркал, замотав головой, словно поражаясь тупости свих собеседников.
- Сидя в офисе, - веско и снисходительно заметил он, - вы ослабели. Самолеты, автомобили… живой, дикой силы в вас нет. Ни конкурента заломать, ни подчинить себе строптивую женщину… Чтобы знала свое место и слушалась.
Он взглядом победителя посмотрел на Леру снова, и Лассе стало ужасно жаль девушку. Такой прелестный, чистый мотылек… неужто ее запрут в деревне, на ферме с коровами, и будут «обламывать»?