Нотариус достал и стал трепетно распаковывать, как поняла Ольга,
чернильницу! Какую-то стеклянную баночку, полную черной жидкости.
Затем мужчина достал перо. «Хорошо хоть металлическое, – хмыкнула
про себя девушка. – А не из задницы птицы. Или откуда брали раньше
перьевые принадлежности для письма?». Ольга, стараясь сдержать
улыбку, взяла протянутую ей резную деревянную палочку с
металлическим наконечником, покрутила перед глазами, любуясь тонкой
работой мастера. Затем выданным раритетом макнула в баночку с
чернилами, но до листа не донесла. Черная капля соскользнула на
стол, оставив на потёртой незастеленной столешнице жирную кляксу.
Ольга замерла, покосившись на листы с ровным текстом. "Неужели все
эти полотна текста кто-то так красиво и аккуратно писал вот этой
ужасной штукой? Разве пером можно так тонко писать? Или это
искусная подделка а-ля рукопись, но на самом деле отпечатано на
широком принтере? В любом случае будет жаль, испортить всю эту
красоту неаккуратными пятнами чернил". Девушка сунула перо обратно
в чернильницу.
– Да вы шутите?! Хорошо, хоть не кровью расписываться надо, –
заметив, как вздрогнули мужики при ее словах, Ольга скинула с плеч
свой рюкзачок.
Она пошла к детективу после преддипломной консультации, и у нее
с собой в рюкзачке были все необходимые для учебы канцелярские
принадлежности. Ольга достала гелевую ручку и быстрыми росчерками
расписалась на листах с завещанием, стараясь не обращать внимания
на удивленные взгляды мужчин. "Ворон" даже ногтем скрюченного
пальца поскреб Ольгину подпись синего цвета. «Можно подумать, они
ни разу не видели, как пишет ручка, – фыркнула про себя девушка. –
Тоже мне, актеры нашлись, такое прям реалистичное удивление». Ольга
всё еще не понимала, что за дурацкий спектакль происходит на ее
глазах. "Ведь наверняка это какой-то розыгрыш. Осталось только
выяснить чей и для чего. Но вначале нужно было заполучить конверт с
записями Кати".
После того как "Ворон" получил подписи Ольги, он быстренько
засобирался, бережно запаковывая свою чернильницу и прочие свои
вещи в объемную потрепанную сумку из грубой кожи.
Ольга желала быстрее распаковать пододвинутый ей толстый
конверт. Она подошла к одному из окон с запыленными стёклами, где
было светлее, чем у стола внутри комнаты. В пухлом конверте
оказалась стопка плотных листов бумаги, исписанных видимо пером с
чернилами, уж много пятен и неровных линий было на листах. Но до
боли знакомый почерк действительно был Катюшкин. Не успела девушка
углубиться в чтение, как второй мужчина, который "пожухлая моль в
трауре", демонстративно откашлялся и громко обратился к ней.