И
горожанин исчез в проеме своего деревянного дома, выходящим окнами
на главную улицу. Тут же за ставнями его дома разлился свет от
лучины. Лука кивнул и повел за собой отряд к такой же деревянной
таверне «Зеленая сосна».
Мариэльд сидела в седле перед Филиппом,
который не рисковал отдалять пленницу от себя ни на шаг. Пока
крепкие широкогрудые кони медленно шли по улицам к благодатному
свету таверны, который разливался сквозь сыплющийся снег, граф
невольно вдыхал запах белоснежных волос Мариэльд, придерживая ее.
Мысли его метались между морским Ноэлем, представляя, каким стал
Уильям за годы жизни с этой коварной женщиной, до своих земель.
Прибыли ли уже туда гонцы?
Среди ночи гвардейцы прихлебывали луковой
похлебкой с пшеном и салом, а также причмокивали от ее сытности и
той теплоты, что прокатывалась внутри их брюха. Таверна и в правду
оказалась хорошей: из еще пахнущего сосной дерева. Запахи сосны
сливались с пивом, кашами и мясом, что готовилось для голодных
солров на кухне. Пока солры черпали ложками из мисок, мимо них
пробежал запыхавшийся Жак, который уже поел и теперь нестерпимо
хотел спать, но господин послал его за тавернщиком.
—
Вас хотят наверх! — крикнул он хозяину заведения и отдышался, ибо
бежал с третьего этажа вприпрыжку через одну ступеньку.
Тавернщик отер руки о полотенце и повесил это
же полотенце за пояс. Затем, вздохнув, то ли от тревоги, что его
зовет к себе этот седовласый мужчина, который так и не назвал
своего имени, то ли от усталости, медленно побрел
наверх.
Жак
остался внизу, наблюдая за толпой жадно едящих солров. На первом
этаже днем обычно стоят гам и столпотворение. Но сейчас он был
погружен в полутьму. Лишь одна свеча горела на прилавке, роняя
мягкие тени на стулья, столы, спины и солров, а также на лицо Жака,
который сел за стол, подпер кулаком обросший пушком подбородок и
прикрыл в дреме глаза.
Между тем, хозяин заведения подошел к двери
комнаты, отер пот с оплывшего лица и постучал. Затем вошел. На двух
сдвинутых кроватях, самых больших, которые нашли, сидел с краю его
гость. А у стены лежала седовласая и закутанная в шерстяные одеяла
старая женщина. Она лежала и глядела в стену, скрючившись. «Куда
это он ее, такую больную, везет?» — подумал тавернщик, приняв эту
странную неподвижность за болезнь.