— Нет. Пожалуйста! Остановитесь, — я падаю на колени, не слушая возгласов «Дочка, не унижайся». Вцепляюсь до белых костяшек в штаны Мстислава. Меня трясет от рыданий, а слёзы катятся беспрестанно, перед глазами белое пятно. Наши люди притихли. Никто не рискует противостоять ему и этой шайке отморозков. Помощи ждать не откуда.
Мстислав наклоняется, хватает меня за подбородок.
— Последний шанс, Олеся. Будь послушной, или я вернусь сюда. И не оставлю камня на камне.
— Я буду! Обе-ещаю, — судорожно всхлипываю, чувствую облегчение.
— Собирай вещи. Глеб, — он щелкает пальцами. — Проводи невесту.
Под зорким взглядом Глеба собираю вещи. Сумку с травами, свою одежду-балахоны. Он забирает у меня рюкзак и говорит:
— Зря вернулась. Сама себе подписала приговор.
Я молчу. Сил огрызаться нет, да я и боюсь. Двери черной машины открывает один из бугаев.
— Олеся! — с надрывом кричит отец, шагает ко мне, но дорогу ему преграждают два верзилы.
— Можно попрощаться? — ни на что не рассчитывая, спрашиваю у Мстислава. Он благосклонно кивает. И я бегу к отцу.
— Пап, — вдыхаю такой родной запах, пытаясь запомнить его. Не знаю, сможем ли мы увидеться. Возможно, я в последний раз обнимаю его.
— Фиалка моя. Зачем вернулась, — он гладит меня по спине.
— Леся, — присмиревшая Маша, дёргает меня за рукав и взволнованно кусает губу.
— Возьми меня с собой. Я всегда мечтала жить в цивилизации. Пожалуйста.
— Можно мне забрать с собой подружку?
— Только если прислугой. Согласится она прислуживать тебе?
— Да! — Маша с горячностью отвечает за меня. — Я и вещи собрала, — поправляет рюкзак на плече.
— Хорошо.
Я, вместе с Машей, сажусь на заднее сиденье, Глеб за руль. Повернувшись, провожаю потемневшего отца. Он словно вмиг постарел, выглядит осунувшимся. Провожаю родные места, страшась предстоящей судьбы.
— Не расстраивайся, — Маша обнимает меня. — Всё будет хорошо. Это всего лишь свадьба. От этого не умирают.
— Ты думаешь? — Глеб смотрит в зеркало. — Я бы не был на месте Олеси так самоуверен.
— Это твоя будущая жена! Мать твоего ребенка. Научись её уважать.
— Ты это говорила, когда пришла ко мне вечером.
— Зачем ты напросилась к нам в услужении?
— Я не позволю обижать её.
— Не забывайся! — Глеб не повышает голос, но по моей коже бегут мурашки. Я толкаю Машу в бок, призывая не ссориться. Это ничего не даст.