"Ищет корвалол.", - грустно вздохнула неприкаянная женщина и отодвинула бумажный стаканчик с на редкость дрянным кофе.
- Мам, всё в порядке, правда. Не стоит волноваться. Я приеду и мы поговорим, хорошо?
- Ты где сейчас? Уже выехала?
- Да, мам, 400 километров осталось.
- Ой, дочь, только не гони, езжай аккуратно.
- Я хорошо вожу, не переживай.
- Да как же не переживать! Одна на трассе, скоро стемнеет, как же так...
- Всё, мамуль, мне пора.
Алёна сбросила звонок, выкинула стаканчик с остывшим кофе, плотнее запахнула тёплую кофту и, пряча лицо от ледяных порывов ветра, побежала к машине.
Город детства встретил провинциальной неторопливостью и спокойствием. В больших городах жизнь не замирает даже ночью, здесь же узкие улочки опустели, похоже, сразу после захода солнца. Редкие машины проезжали по безлюдным улицам и тут же скрывались, сворачивая во дворы пятиэтажных блочных "хрущёвок".
Алёна повернула руль и выехала на тихую улицу, по странной иронии судьбы носящую значимое название Олимпийская, миновала ряды капитальных гаражей, стоящих тут со времён её детства, и съехала с дороги к безликому пятиподъездному дому.
В окнах родительской квартиры горел свет. Мама явно ждёт и волнуется, раскладывает пасьянс на покрытом клеёнкой столе, и поминутно поправляет сползающую с плеч тёплую шаль.
- Наконец-то! - в уголках родных глаз заблестели слёзы, а иссушенные временем и трудом руки прижали Алёну к груди. Сама не ожидая от себя, измученная дорогой и нервотрёпкой нескольких последних дней, Алёна чуть слышно всхлипнула и ещё теснее прильнула к маме. Как же захотелось хоть ненадолго вернуться в детство, где всё было просто и легко, и любая беда легко исправлялась конфетой.
- Ну-ну, девочка моя... Поплачь, родная, поплачь.. Легче станет. - Тёплые руки поглаживали по голове, перебирая спутанные пряди, а ласковый голос баюкал, давая надежду, что когда-нибудь всё и вправду наладится.
Мать и дочь, обнявшись, долго сидели на диване и разговаривали.
- Он ушёл от меня. Просто сказал, что разлюбил и так бывает. - Татьяна Владимировна слушала тихую исповедь Алёны, хмурилась и еле сдерживала злые слова в адрес зятя. - Я ждала его, мама, понимаешь? Ждала три дня! Думала, пожалеет, вернётся, и мы, хоть и не сразу, но переживём это испытание... А он явился за вещами, собрался не глядя, будто меня уже нет в его жизни, одарил с барского плеча машиной и ежемесячным содержанием и отправился строить новую личную жизнь.