– И все же? – как можно мягче спросил
архимаг Таврим, глядя на меня.
Я еще несколько секунд колебалась, но
в прошлый раз он действительно встал на мою сторону.
– Есть свидетель.
– Кто? – снова вскочил с кресла
завуч.
– Его слово будет вызывать доверие
магического совета? – все так же мягко уточнил ректор.
– Без сомнений.
– Кто это? – навис надо мной
завуч.
– Мастер Кайден, немедленно
прекратите пугать адептку! – попытался вмешаться хозяин
кабинета.
Я посмотрела в глаза своему врагу и
не увидела там злости, в них теплилась надежда, поэтому и не стала
скрывать:
– Господин Эшен видел произошедшее из
окна библиотеки.
Едва услышав названное мной имя,
мастер Кайден расхохотался и расслабленно упал обратно в свое
кресло, прокомментировав:
– С ума сойти. Никто в академии об
этом не знает, а адептка в курсе. И после этого ты по-прежнему
будешь утверждать, что между тобой и Эшеном ничего нет?
– Мастер Кайден! – попытался одернуть
завуча ректор, но тот продолжал хохотать.
– Как я уже говорила в вашем
присутствии, между мной и господином Эшеном есть дневник архимага
Лемантина, и ничего более.
– Мастер, я прошу вас впредь
воздержаться от подобных инсинуаций в адрес нашего уважаемого
библиотекаря, – полностью поддержал меня архимаг Таврим. – Это
большая удача, что у нас есть свидетель и информация о нем. Думаю,
на этом наш разговор стоит завершить. А с завтрашнего дня вам
следует вернуться к проведению теоретических занятий.
Мы с Кайденом переглянулись и
синхронно заулыбались.
– И чего еще я не знаю о своей
академии? – очень даже правильно понял наши переглядывания
ректор.
Мы промолчали, но улыбки стали
откровенно счастливыми. Может в чем-то архимаг Таврим и прав про
сапоги.
Почти до самого вечера я не
вспоминала о своих нехороших предчувствиях и беспокойстве за
архимага под натиском новых впечатлений. Но как только осталась
дома в одиночестве, они накинулись на меня с удвоенной силой. Даже
домовой меня пожалел. Показываться так и не стал, зато приготовил
мне отвар, оставив горячий чайник посреди стола.
Я собиралась ложиться спать,
дописывая последнюю страничку предпоследнего раздела дневника,
когда раздался тяжелый стук в дверь. За окном было уже совсем
темно.
Стоило начать открывать дверь, как
меня отодвинули в сторону, и в прихожую протиснулся здоровенный
воин с чем-то явно тяжелым в руках, что зажатой в углу мне было
практически не видно. Посетитель аккуратно сгрузил свою ношу на
стол и сполз по стенке рядом. Только после этого я поняла, в каком
плачевном состоянии он находится. Правая штанина была распорота
почти до колена, еще в нескольких местах имелись большие прорехи.
Ноги и лежащие на них перемазанные чем-то бурым кисти рук мелко
подрагивали, под вполне целой на вид курткой виднелись лохмотья,
оставшиеся от рубашки. На шее была рваная рана, от которой тянулась
к вороту широкая чуть влажная полоса, едва различимая среди
покрывающей пришедшего неровными разводами грязи. Не особо длинные
волосы слиплись и были похожи на иглы дикобраза.