Фаэр был чародеем, причем
однозначно выше третьей ступени, хотя считалось, что ступени выше
просто нет. Вот только Кейсав не раз видел, как наставник делал
вещи, неподвластные никому другому, даже описанным в древних книгах
великим мастерам. Воспитанника Фаэр тоже растил как чародея, научив
очень многому. Вот только не велел никому говорить о том, что они
оба владеют Искусством. Почему? Ведь период гонений на чародеев
давно прошел, а именно тем, что к владеющим Искусством плохо
относятся, Фаэр и мотивировал свое поведение. В ответ на недоумение
воспитанника он иногда недовольно бурчал, что жрецы, в последнее
время очень усилившиеся, чародеев не просто не любят, а люто
ненавидят, и всегда готовы доставить им неприятности, которых умным
людям следует избегать.
Год назад Фаэр умер. Впрочем,
умер он для остальных жителей городка, а Кейсав в его смерти сильно
сомневался, поскольку наставник после нее не раз являлся к нему в
виде призрака и продолжал учить. Причем начал давать куда более
сложные, чем раньше, связки. Порой такие, что Кейсав больше декады
ломал голову в попытках понять, откуда там ноги растут, ведь
наставник приучил его понимать, как и почему действует та или иная
связка, а не использовать вслепую, как часто делали другие чародеи.
Мало того, Фэйр заставлял воспитанника придумывать собственные
связки для конкретных целей, что считалось вообще невозможным.
Кейсаву довелось пару раз беседовать с другими чародеями, и он был
поражен их ограниченностью. Они на полном серьезе утверждали, что
можно использовать только разработанные древними мастерами связки,
не пытаясь их хоть в чем-то улучшить, поскольку это обязательно
приведет либо к гибели, либо к сумасшествию наглеца. Причем
говорили это с таким апломбом, с такой уверенностью в своих словах,
что даже возражать не хотелось. Кейсав и не возражал, помня
требование учителя скрывать свои силы и знания от посторонних.
Только мысленно посмеивался над невеждами.
Еще вчера утром Кейсав не
думал, что его жизнь может так быстро измениться, уходить из
Теймара он собирался только к осени, когда жара спадет. Однако
даргал[2] понес
юношу за город, где вчера поставил свои шатры бродячий балаган
Шаэра. И там выяснилось, что оный Шаэр считает себя не бродячим
циркачом, а «великим» чародеем со свитой. Чего только он не обещал
зевакам! И исцеление от неизлечимых болезней, и предсказание
будущего, и защиту от сглаза, и хорошего урожая, и удачи в делах.
Лишь бы платили. Услышанное заинтересовало Кейсава, и он пробился
через толпу к повозке, с которой разглагольствовал Шаэр. Посмотрел
на того чародейским взглядом и, не выдержав, рассмеялся в голос —
способностей к Искусству балаганщик не имел в принципе. Вывод
следовал один — это шарлатан. А наставник не раз твердил Кейсаву,
что шарлатанов нужно наказывать, поскольку они позорят имя чародея
и вызывают ненависть к владеющим Искусством. Вспомнив рассказы
Фаэра о творившемся после войны Чародеев, юноша решительно вышел
вперед и разоблачил Шаэра перед горожанами. Тот возмутился,
закудахтал, начал орать, что он — ого-го, однако Кейсав предложил
ему доказать свои слова, создав хотя бы простейшую связку огненного
шара. На что шарлатан заявил, что это ниже достоинства «великого»
чародея и вызвал юношу на чародейский поединок завтра днем. Кейсав
пожал плечами и согласился.