— Я иду туда, где, наверное, умру, — тихо заговорил Потёмкин,
вглядываясь в глаза людей, стоявших напротив. — Я не скрою, что это
очень опасно, но… Нет! Я не уверен, что доберусь до места и там всё
будет хорошо. Я не вправе…
— Где это точка? Куда мы идём? — лаконично спросил Яр, и Игорь
почувствовал, что не получится отвертеться от ответа. Этот же
вопрос угадывался и в глазах всех четверых, полных надежды, что
лекарь укажет им, как жить дальше, куда двигаться, что правильно, а
что — нет. Во всяком случае, они были сыты по горло жизнью в этом
про́клятом месте и видели перед собой человека, который двадцать
лет путешествовал по выжженной войной земле и не только выжил, но и
научился жить заново. Они надеялись на него.
— В Москву, — просто изрёк Потёмкин и замолчал, давая им время
осмыслить сказанное.
— В Москву? — перекрестилась Лидия, вытаращив глаза. — Но там
это-ть, как её… радиация!
— Там и самое громадное бомбоубежище в стране есть, — возразил
Игорь.
— Метро-о-о, — протянул, улыбаясь, Джорджик и, увидев, с каким
удивлением на него посмотрели остальные, поспешил продолжить. — Я
жил там. В Москве. Мне лет десять, наверное, было, когда случился
Великий Трындец, и я застрял здесь… Но я помню! Поезда под землёй,
тёмные тоннели, по которым они ходили, гигантские залы, способные
вместить кучу народа. Да! Он прав! Это всё в Москве… под
землёй.
— И я там жил когда-то, — тихонько заметил Игорь. — отучился и…
уехал оттуда. Зря, видимо, как показало время.
— Но… Но откуда-ть такая уверенность-то? Ну это… что там люди
выжили?
— Был я в Иваново в начале года, — ответил Потёмкин. — Погостил
там месяца три в общине одной, так там радиолюбитель сигналы из
Москвы ловил… Не знаю, правда ли те сообщения из Москвы, или нет,
но радиолюбитель утверждал, что начинались уведомления словами:
«Говорит Москва!..» А дальше одни помехи. Но тот радиолюбитель мне
сказал, что верит, что люди в метрополитене заперлись. Гермоворота
там есть. Огромные. И не верит, что все умерли. Не для этого
метрополитен строили. Для людей возводили. Чтобы жили и жили
вопреки всему. А сигнал… Сигнал и заглушить можно.
Они стояли и слушали лекаря, раскрыв рты. Словно мессия сошёл к
ним с небес и изрекал откровение. Ведь весь их мир до этого
ограничивался маленьким монастырём, а жизнь протекала внутри,
взаперти, за забором. У всех, и исключительно Потёмкин появился
извне, только он прошёл половину мира и двадцать лет провёл на
открытой местности и выжил, нет… и существовал всё время до этого,
а не прятался, трусливо существуя, молча наблюдая, как убивают
детей, как скармливают их животным, как Воевода творит, что ему
вздумается.