— Игорь, мне не нужно, — попытался протестовать Яр, не желая
принимать протягиваемый Джорджем ствол. — Я лук со стрелами
захватил: их в ангаре скинули, когда меня в церковь повели…
— Бери-бери, — прервал его лекарь. — Неужели ты думаешь, что
стрелы бесконечные? Или что время будет строгать их? Вряд ли! При
хорошем раскладе, если оторвёмся от Грома, до Москвы несколько
часов езды. А там — мало ли что или кто… Так что не вороти нос:
любое оружие хорошо с боеприпасами, а палка без них так и останется
палкой. Металлической или деревянной, но палкой! И дайте Ольге
пистолет, покажите, как пользоваться. Кто знает, сколько нам
придётся убивать по пути.
А дорога в свете фар петляла, изгибалась, словно змея, то
исчезала из вида за очередным пригорком или ныряла в низину, то
появлялась, внезапно изменяя направление. Сзади медленно, но
уверенно догонял автомобиль преследователей, а спереди ждала
неизвестность. Опасность окружала их, словно мир специально открыл
охоту на горстку людей, воспротивившихся ему, пытающихся остановить
новую катастрофу, которую затеяли учёные.
И только у Яра в голове метались неприятные, но честные мысли:
зачем Потёмкин потащил его с собой? Ведь лекарь не мог не знать,
что юноша подцепил заразу, и что время уходит, а он медленно, но
верно превращается в страшную тварь. Так почему не оставил в
Юрьеве, когда Яра хотели казнить? Почему не дал этого сделать?
Неужели он знает что-то особенное об этой болезни? Неужели есть
спасение? У Яроса сильнее забилось сердце, и призрачная надежда
замаячила впереди. Очень хотелось жить, но побыть вне стен,
отгораживающих от остального мира, — ещё сильнее. Надо будет узнать
при случае у лекаря о болезни, иначе можно свихнуться, не ведая,
что впереди…
***
— Нет! Нет-нет-нет-нет, — пелена спала. Митяй словно очнулся ото
сна и оказался в кошмаре. Юноша находился в казарме стрельцов.
Вокруг царил полный хаос: мебель разломана и раскидана по большому
помещению, круго́м мёртвые тела, их части, кровь… много крови. На
потолке, стенах, полу. На руках.
На его руках! Митяя!
— НЕТ! — И не руки это вовсе, а странные чёрные отростки, до
безобразия обугленные и исковерканные неведомой силой в
неузнаваемые, узловатые культяпки с кривыми пальцами. Что это? Сон.
Точно, сон! Но ведь в любом сне можно проснуться? Оказывается, не в
любом. Он не мог. Митяй бродил среди мертвецов, стараясь не задеть
тела ногами, но не получалось: иногда это случалось, и юноша
спотыкался обо что-то окровавленное, но чаще поскальзывался на
сгустках застывающей крови.