Воевода несколько долгих мгновений размышлял, пристально
вглядываясь в глаза Потёмкина, ворочал желваками, но, наконец,
коротко кивнул Грому.
— Хорошо, а сейчас в камеру, — очевидно, надежда завербовать
Игоря всё же теплилась в его душе, иначе бы не позволил.
Спускаясь на первый этаж, Потёмкин напряжённо размышлял, как
быть в такой ситуации. Ведь глава города его не выпустит — к
гадалке не ходи. Это упрямый, своевольный, к тому же облечённый
безграничной властью над городом человек. Такие не любят, когда
что-то идёт не по их плану. Но судя по всему, выбора пока у лекаря
не было. Ольга полностью выздоровеет не раньше чем через неделю. А
какой смысл в том, чтобы забрать её из того дома и теперь бросить
на произвол судьбы здесь? Игорь так не умел. Если взялся за что-то,
то доведи дело до конца. Кроме того, будет возможность придумать
выход и из ситуации с Воеводой. В любом случае о том, чтобы
остаться, не могло быть и речи. Но выход не всегда обнаруживается
прямо перед глазами, порой нужно преодолеть несколько
поворотов…
Из комнаты с надписью «Лазарет» на первом этаже донеслись звуки
борьбы, крики и грохот чего-то тяжёлого, упавшего на пол. Гром
забеспокоился. В конце коридора показался один из конвоиров,
назначенных отвести юнцов в лазарет.
— Ты их оставил наедине? — рявкнул Гром.
— Так получилось, — охранник замялся, чувствуя свою вину.
— Веди Потёмкина в камеру, я с тобой потом поговорю как следует,
— прошипел глава охраны и бросился в лазарет, где не утихали звуки
драки.
— Ну?! — охранник махнул головой в сторону выхода. — Ты его
слышал. Пошли.
***
— Всё! Отвали! — у двери в лазарет Митяй кое-как вырвал руку из
крепкого захвата охранника и недовольно исподлобья глянул на него.
— Хватит! Пришли уже!
— Врача ещё нет на месте, — заметил боец.
— Отлично! — бросил сынок Воеводы с вызовом. — Здесь подождём. А
вы свободны!
— Но… — хотел было возразить охранник, но Митяй перебил его.
— Свободны, говорю! Без вас справлюсь. Или я не Панов?
Конвоиры нехотя удалились. Митяй посмотрел на Яра и ухмыльнулся.
Опухшее, в кровоподтёках, его лицо представляло собой ужасное
зрелище. Ярос тоже чувствовал себя не лучше. Кулаки саднили,
впрочем, как и лицо. Правая щека и нижняя губа надулись и болели.
Кровь стекала по пальцам и капала на пол.
— Ну, ты и чучело! — Митяй через силу рассмеялся. Любое движение
лица отзывалось болью.