— Не ест, не пьёт, когда приближаешься — огрызается, моих парней
два раза укусила, сука, — хмуро заметил Гром.
— Ну, а вы чего от неё хотели? — возмутился было Игорь, но Олег
прервал его.
— Эй! Не надо тут праведника включать. Не всё ещё здесь
опустились, Потёмкин, — Гром помолчал, сверля глазами странника. —
А знаешь, лучше мы её тебе оставим! Вместе жить будете! Вот и
веселитесь сколько влезет. А мне дикарка в Юрьеве не нужна. Ещё дел
каких натворит, а мне разруливать.
— Хорошо, — успокоился лекарь, искоса посмотрев в угол, где тюк
из одеял перестал шевелиться. — Мой мешок вернёте?
— Держи, — Гром выудил из-за спины вещмешок Игоря и протянул
мужчине. — Забирай. Только оружие, что у тебя было, не получишь,
пока не примешь предложение главы и не решишь быть с нами.
— Перекусить дайте…
— Принесут тебе пожрать, не кипишуй.
— Не только мне, но и Ольге тоже.
— Не ест она, Потёмкин. Уже пытались накормить.
— Ничего, справлюсь как-нибудь, — буркнул Игорь. — Если не
сейчас, то вечером покушает.
— Смотри сам, — махнул рукой Гром, выходя из камеры. Дверь с
лязгом захлопнулась, а Джордж, внимательно посмотрев на закутанную
в одеяло девушку, скрылся из вида. После до Потёмкина долетело
восклицание Грома: — Ты притащил сюда настоящую юродивую, придурок,
тебе с ней и возиться…
Эти слова что-то зацепили в душе́ Игоря, хоть он и скривился
недоверчиво, глянув в угол камеры. Вспыхнула перед глазами яркая
картина гибели детей и птер, улетающий к трубам ТЭЦ, но за пять лет
Потёмкин научился держать себя в руках. Сейчас есть дела поважнее,
чем оплакивать ушедших. «Юродивая» теперь пытался освободиться,
елозя по полу. Игорь подошёл и дёрнул за край одеяла. Девушка,
увидев перед собой незнакомое лицо, отшатнулась. Перекатилась к
стене и начала выпутываться самостоятельно. Потёмкин продолжал
сидеть рядом не двигаясь. Ольга, освободившись и затравленно
оглядевшись, отползла в угол.
— Меня зовут Игорь, а тебя? — хоть Потёмкин это и знал, но ему
было важно сейчас разговорить девушку. Войти к ней в доверие, дать
понять, что он не опасен, а, наоборот, желает только добра. Ольга
не ответила. Попытавшись приблизиться, лекарь лишь ухудшил
положение. Девица дёрнулась и прижалась всем телом к каменной
кладке.
— Не подходи ко мне. Не придвигайся ко мне, — зачастила она,
словно заклинание, повторяя шёпотом одну и ту же фразу. — Не
приближайся.