Утро. Комната. Светлая, чистая и просторная. Свежий запах
картошки с курицей откуда-то из кухни… Кроватки близнецов в дальнем
углу. Ванька и Славик ещё спят. Не сто́ит будить…
— Ванька! Славка! — голос отца, вечно недовольного чем-то в
последнее время, хмурого и какого-то… злого, что ли. Его опухшее
лицо высунулось из-за двери и глянуло красными глазами, дыхнуло
перегаром, который уже, как хроническая болезнь, не проходил. — А
ну, подъём! За дровами сегодня. Дальнюю избу разбирать
будем.
Под чистыми одеялами нехотя зашевелились, заворочались, но
что поделать — сейчас даже руки двух десятилетних пацанов могут
оказать неоценимую помощь.
— А ты… — отец как-то странно на меня смотрит.
Неестественно. — Быстрей одевайся и матери помоги! Нечего из себя
барышню корчить, да книжки целыми днями читать. Взрослая уже.
Пятнадцать стукнуло.
Он уходит, а я в нерешительности стою у зеркала в одной
сорочке. Что-то творится, а я не могу понять. Неуютно как-то от его
взгляда, словно он раздевает меня им, будто…
— Так… Оля. С этим понятно. Теперь ты засыпаешь, тихо вокруг,
спокойно… Переносишься на полгода вперёд… Что ты видишь?
Нет! Нет! Только не это! Нет! Ужас наполняет тело, заставляя
его оцепенеть, делает его деревянным. Дверь на кухню трещит от
тяжёлых ударов. Там он. Отец… Тот, в кого превратился… Какие-то
полгода, а он поменялся до неузнаваемости. То ли самогон его
изменил, то ли ещё что. Неважно. Сейчас, когда мать с братьями ушли
в город, он стал ко мне приставать. То коснётся ноги, то попу
погладит, а недавно прижал к холодной печи и… и… дышал перегаром в
лицо… и… и… щупал, трогал… и пытался засунуть свой мерзкий язык…
мне прямо в рот…
— Спокойно, Оль. Ты во сне. Это происходит не с тобой. Что
дальше было?
Я ударила его промеж ног, он согнулся от боли, и это дало
мне возможность убежать, спрятаться, закрыться в детской комнате.
Теперь он ломает дверь. Меня одолевает ужас, я не могу ничего
придумать, чтобы остановить отца. Как заставить его опомниться? Что
делать? Дверь раскурочена полностью. Он просунул руку в дыру,
зыркнул сквозь щель на меня злыми глазами и отворил засов… Я кричу,
чтобы он одумался, чтобы прекратил, но в его руке топор… Мне
страшно. Что я могу сделать? Только вжаться дальше в угол. Он идёт…
Он приближается… Нечеловеческая улыбка играет на его лице… и… он
расстёгивает штаны… Я прошу… Я умоляю… Он бьёт. Сильно, наотмашь.
Всё, как в тумане… Бросает меня на кровать, рвёт одежду… и…
и…