Идиллия нарушается, когда в дверь купе кто-то стучит и появляется проводник, а за его спиной маячит, толчётся пацан, на вид лет шестнадцати. Следует горячая просьба пустить к себе малолетку, у него нет ни денег, ни билета, а у тебя, мол, за купе оплачено полностью, и, значит, контролёры не будут в претензии, если даже и обнаружат «зайку». «Пусти, братан, жалко мальца, это всего на несколько перегонов, он тебя не стеснит», – уговаривает проводник мужика. «Ладно, мужики, я ведь не зверь и не барыга, заходи, вьюноша, располагайся, вдвоём-то, глядишь, и веселей будет». Знал бы тот старатель, какую змеюку пустил себе за пазуху, и как «весело» ему потом станет, ведь это был подселенный проводниками, московскими педерастами, наводчиками, «казачок».
Но старатель пока в «незнайке», он знакомится с сопляком, угощает деликатесами, разумея, что негоже растущему организму голодать. Игорёк, так звали иудушку, жрёт с аппетитом и вешает доброму дяденьке лапшу на уши. Бает что: «Папка пьёт, мамка бьёт, бабка голодом морит, а сеструха старшая, проститутка, вообще из дому выгнала. Сейчас вот еду к другой бабке, может, пожалеет, пустит на зиму-то». Старателя аж слеза прошибла от такой печальной повести, утешил он пацана, успокоил да и спать уложил, укрыв своей дохой. За окном уже была ночь, мелькали огни полустанков и видны были уходящие в небо лучи от фар машин на дорогах. Нужно бы и самому вздремнуть, отдохнуть от всех этих житейских передряг. Сбегал скоренько в гальюн, отлил лишнее пиво, прилёг, почти упал, вдруг почувствовав себя плохо, подумал, что это от переутомления и всё пройдёт, и утром он опять будет, как огурец, зелёный и в пупырышках, а утро вечера мудренее, дожить бы только до утра. Это было последнее, о чём он подумал, и сразу провалился куда-то, только не в сон, а в какие-то «тартарары».
Очнулся добрый дядя почти через сутки и уже бог знает где. Сердечко молотит через раз, вот-вот остановится, заклинит, в карманах вакуум, двадцать два с лишним «лимона» каторжных рублей «ушли», испарились. Рюкзак вывернут наизнанку, видимо, ещё искал, гадёныш. Со стола исчезли даже все продукты, остались только документы и билет, ну и то ладно. Сразу вгорячах кинулся к проводникам: «Где пацан, когда он вылез, где?» Те говорят, что пацан выскочил той же ночью, а где не знают и не помнят. Дошло до мужика, что это была «подстава», что всё это звенья одной цепи, разорвать которую ему не под силу. Шансов что-то найти – ноль! Но самое обидное, что этим старателем и добрым дяденькой был я. «ПРИЕХАЛ» ПРОСТОДЫРЫЙ! (учитель хренов).