Та не ответила. Она еще некоторое время посмотрела вперед себя, как будто за стеной что-то скрывалось, а она пыталась сквозь стену это «что-то» рассмотреть. Потом, опустив глаза, заметила новую затяжку на юбке. «Ну вот, блин!»
Подняла взгляд грустный и раздосадованный. Чуть левее от нее на противоположной стенке висел кухонный шкафчик с единственной ценностью в доме – чехословацким сервисом, Бог знает, когда привезенным, и Бог знает зачем до сих пор хранимый, неиспользованный, на кухне. В отражении стеклянных дверных створок, Вера увидела себя. Сутуло скрученную на стуле, с огромной чашкой перед собой, и в старомодной юбке с затяжкой сбоку. Отражение смотрелось настолько убого, что Вера даже не поверила, что в нем – она сама. Наконец она решилась.
«Эта юбка мне совсем не идет, подумала она, – приду домой, выброшу».
– Ну не хочешь гово…
– Знаешь, что я тебе сейчас расскажу, – внезапно перебила Вера, отставляя кружку подальше, – я тебе сейчас такое расскажу, ты в жизнь не поверишь! Веришь, нет, я сама себе не верю, что это все было! Со мною было! – ее глаза горели. Она встала с места и стала в проеме. Уголки ее губ дрожали, словно на грани истерики или срыва. – Это хорошо, что ты ликеру не доставала, а то подумала бы, что я пьяная, – вдруг она заливисто расхохоталась. – Короче говоря, выслушай меня до конца, и не перебивай, а потом сама решай – психичка я или нет, аха-ха! Потому что то, что я повидала за этот рейс – это сумасшествие какое-то, ни я, ни ты никогда в жизни такого не видали! – она расправила плечи, готовясь рассказывать, и снова встретилась взглядом со своим отражением в зеркале посудного шкафа напротив. «Почему я так старо выгляжу…», отвлечено подумала она, но быстро спохватилась, – Ну, в общем так…