– Здесь все очевидно. Нужно обязательно пройти полный курс лечения, а затем обследоваться повторно.
– А провокацию устроим водкой с жигулевским пивом! За мой счет, – заявил Артемкин.
– Возражений нет, – ответил ему я.
Артемкин Яков перешел на круглосуточные дежурства без отдыха. У него появилось невиданное прежде рвение к учебе. «Наверстываю пропущенные часы», – пояснял всем. Он помогал сестрам стерилизовать шприцы, крутил шарики, укладывал материалы в биксы и относил их в автоклавную, забирал результаты анализов, ставил банки, измерял температуру, делал клизмы… Периодически просил кого-либо из дежурного медперсонала сделать ему укол антибиотиков (якобы обострение хронической ангины). Уже после двух или трех инъекций антибиотиков Яшка мне по секрету радостно сообщил, что у него все нормализовалось. Я ответил ему, что если он прекратит лечение, то получит на память хроническую форму болезни. Позже Артемкин был отмечен куратором группы, как один из активных студентов. Светке Яшка написал письмо, в котором были ругательства в каждом предложении. В ответ он получил нежное целомудренное послание, опровергающее его, якобы, пасквиль.
Когда Шувалов завершил свой экспрессивный вечерний пересказ, Залесский поинтересовался:
– А пиво хоть выпили?
– Да, по бутылке.
– Я бы литр потребовал, – подключился к обсуждению Еремин.
Камский Игнат, лежа в кровати, и не без интереса слушавший импровизацию Шувалова, решил возразить:
– А я бы с друга ничего не взял.
– Так все равно нужно было делать каким-то образом провокацию, – как бы оправдывался Шувалов.
– Ну, и обошлось, – опять Залесский.
– Да, все lege artis.
Никто Шувалову не поверил, потому что однокурсника с такой фамилией не было, но поднесено все было весьма правдиво и образно.
На этом разговор прекратился, и коллектив погрузился в молодой и безмятежный сон.
Время учебы неслось с космической скоростью.
1.
«Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus! Давайте веселиться, пока молоды». Так начинается студенческий гимн, звучащий под сводами учебных заведений уже несколько столетий. А студенты, как известно, умеют жить, не унывая. Со стороны безучастного наблюдателя ликованье, веселье и уличная радость выглядят массовым воплощением счастья. Невольно представляется, что в этот момент какая-то особая форма душевной энергии овладевает людьми.