Волшебник кряхтя, поднялся и подошел к принцессе. Он ласково погладил ее по голове, потом достал из кармана платок и стал вытирать ей лицо.
– Не надо плакать, ты действительно красивая… и умница… только любви тебе не хватает. Но здесь я помочь тебе не могу. Это только в твоем сердце.
– Оно молчит. Все рыцари, которые пытались подняться на верх башни, не были… тем самым… ну ты понимаешь. Волшебник, дорогой, любимый, скажи, ведь я появилась здесь неслучайно, если я есть, то должен быть и он. Ты все знаешь, но не говоришь. Пожалуйста, скажи или покажи, есть ли он на свете, хоть где-нибудь… Тогда я буду его звать, и он обязательно придет.
Волшебник долго молчал и думал. Нехотя, словно с трудом он наконец произнес:
– Хорошо, смотри…
За окном совсем потемнело, серая пелена дождя создавала мрачный фон, на котором стали проявляться очертания…
Рыцарь шел сквозь лесную чащу по еле заметной тропинке, можно сказать, по бездорожью. Вообще-то он был странствующим рыцарем, шел куда глядели глаза. Вступался, если нужно было, за обиженных и несчастных. Он мог дать людям избавление от несправедливости, но прекрасно видел, что счастье от этого не было абсолютным и долговременным. Поэтому, достигнув определенного баланса, он стремился уйти. Учить людей сохранять справедливость было ему не под силу, это не было его сильной стороной.
В лесу становилось совсем неуютно, непогода набирала силу, некоторые тяжелые злые капли пробивались сквозь кроны деревьев и падали рыцарю на макушку, в последней передряге (он защищал нищего в маленьком городке от насмешек и унижений) он потерял свой шлем, и теперь, в своей простой одежде, кое-где еще незачиненной, он ничем не отличался от бедного простолюдина. Рыцарь увидел впереди небольшой просвет, там была полянка и поспешил туда.
На поляне он увидел странную картину. Посередне росла старая ель, а к ее стволу была привязана девушка. Голова опущена на грудь, распущенные волосы закрывали лицо, она молчала и было непонятно, жива она или мертва. Рыцарь бросился к ней и убедившись, что девушка слабо, но дышит, быстро освободил ее от веревок. Он положил ее на землю под этой же елью, широкие лапы которой все же не пропускали дождь и вполне годились как временное укрытие. Вскоре она открыла глаза и попросила пить…
– Слава Богу, жива! – обрадовался рыцарь и достав флягу в с водой дал ей напиться, изучая ее прекрасное лицо.