Все это время Катя сидела в машине, волчонком поглядывая на
прохожих. Игорь заверил девушку, что в городе ее никто не тронет.
Вопрос с сутенером решен, а за преступления, и уж тем более за
насилие, в Невьянске спрос строгий. Вот если бы она сбежала, тогда
дело другое, Болотин имел полное право ее поймать или назначить за
ее поимку награду. После чего примерно наказать. Н-да. Впрочем, про
выверты княжеского законодательства уже говорилось.
С Интернетом и эсэмэс-оповещением в этом мире полный швах, а
потому Игорь решил заехать в банк, чтобы проверить баланс. А то
мало ли. Отдать распоряжение на заставы о беспрепятственном
передвижении автотранспорта команды Шамана Котов позабыл. А ну как
замотался и у него случайно вылетело из головы, что он должен
внести на их счета энную сумму? Но опасения оказались напрасными.
Вклад Бородина исправно увеличился на тысячу рублей. Никаких
сомнений, что и товарищи получили все сполна.
Трофейное серебро на общем совете решили не вносить на счета. С
одной стороны, в банке оно вроде как надежно. С другой — в их
распоряжении окажутся только чековые книжки, обеспечиваемые все тем
же банком. А ситуация такова, что правительство княжества может на
них серьезно обидеться. И при таких раскладах доверяться банку
попросту неразумно. Наоборот, надо бы понемногу начать опустошать
счета.
— Ну здравствуй, блудный кот. — В глазах плещется радость,
однако встретила его Алина очень даже сдержанно. — Бородин, только
ты мог, отправившись на Дикие земли, вернуться в компании девушки.
На этот раз одна? — склонила головку набок Михайлова.
Весть о его возвращении облетела большой дом в мгновение ока.
Занятия в школе уже закончились, и вся детвора уже вернулась. Даже
странно, потому как первый снег, и ребятня просто обязана оседлать
все мало-мальские горки, катаясь с них на чем ни попадя. И Игорь
эту картину наблюдал повсеместно. Детей в Невьянске хватает. Но
нет. Вот они, все в наличии. Высыпали гурьбой и облепили его как
родного, повиснув гроздьями. Эдак, глядишь, еще и повалят.
Трое, что постарше, стоят в сторонке. Лена, тринадцатилетняя
девчушка, хлебнувшая лиха, что и не всякому взрослому достанется.
Смотрит на него так, словно хочет сказать, что ни на мгновение не
сомневалась, что он вернется целым и невредимым.