– Нафига этот Дмитрий тебе вообще сдался, – не прекращал нудить
Виндикт, – до пенсии пару лет, а после нее, как своего через
Комиссию проведем – со льготами! Будет тебе и гарем с эльфийками, и
ездовые драконы, и царство в придачу. Для своих-то льготы по схеме
«три за один». А выкинут с работы, на хорошее перерождение и не
надейся. Мы же двадцать лет уже дружим, да ты знаешь что теперь с
тобой будет?
Морфиус не отвечая, катнул через соломинку джина и
скривился.
– А я тебе скажу, что будет, – не унимался Виндикт, – залезет
этот новенький, племянник зама Главы, в твой голограммник, найдет
перерасход, постоянные правки и кривые коэффициенты на перерождение
Бухалкина – и досвидос Комиссия! Приличной работы не найдешь,
встанешь на пособие, а после смерти переродишься в уличного факира,
где-то в третьем секторе, какой-нибудь поганой страны, без личной
памяти, за пять минут до местного Апокалипсиса.
– Знаешь, – глухо сказал Морфиус, – Дмитрий ведь должен был
умереть на второй год от укуса бешеного хомяка. Пришлось
корректировать. А потом я заглянул в его сморщенное младенческое
лицо и клянусь Камухари Камусиси он мне подмигнул!
– Ну эй, – занервничал Виндикт, – ты поосторожнее с главой
альтернативного японского пантеона. По слухам, богиня способна
пробивать реальности вплоть до балки Вселенной.
– И всю его жизнь, – продолжал Морфиус, не слушая Винда, – я жил
с ощущением вины. Его карму забрали в спецфонд Комиссии, а
коэффициент удачи срезали начисто! По самым удачным раскладам
Дмитрий был должен давно уже спиться и умереть в заброшенном
коллекторе, но он живет и борется. Каждый его день для меня похож
на прием у стоматолога.
Винд глотнул пива.
– Ты, че несешь, – сказал он тихо, – Комиссия тогда срезала
карму у целой страны, мы тут все крайние. И было за что: чем больше
человек верит в ложь, тем больше можно снять кармы без шума. Просто
вот так – чтоб у целой страны – запрещено. Но рефлексируешь здесь
только ты.
– А в двадцать пять, – с надрывом протянул Морф, – его бросила
девушка прямо на день рождения и ушла с другим. Он тогда молча
просидел два часа за столом с её единственным подарком – кружкой с
принтом Хикигая Хачимана, а потом посмотрел вверх и сказал: «Я
прошагаю Небеса, но найду тебя и спрошу – за что?»
– Отлично, лять, – не выдержал Винд, – и часто он так с тобой
разговаривает?